Один, тот, что ближе, был одет просто, в темно-серую форму без отличительных знаков, явно из рядовых служивых, а вот второй мужчина — этот был эпатажен. Черное кожаное пальто строгого кроя чуть ниже колен с меховой оторочкой из чернобурки, под ним кожаная безрукавка на продолговатых костяных пуговицах на голое тело и такие же кожаные штаны в обтяжку.
Вся его долговязая худощавая фигура была затянута в эту черную кожу или ее подобие, что казалось совершенно не уместным и диким на фоне остального традиционного авторитарного общества Зораны. Он был похож одновременно на рок-певца, панка с элементами стиля «милитари» и гламурного жеманного мальчика. Ну разве что прическа была вполне классической — коротко стриженные виски и волна антрацитовых волос с косым пробором. И лицо — лицо достойно восхищения. Великолепный образчик мужской красоты. Идеальные черты. Глаз не оторвать. Прямой нос; темные глаза с опушкой длинных загибающихся ресниц; красивый абрис губ, чуть полноватых, чувственных; высокие скулы. Его бы на обложку женского журнала, бабы слюной бы зашлись, облизываясь на него. А он тут стоит, в шаге от меня, глазищи таращит на мою красоту неземную.
Ну пусть полюбуется, мне не жалко, лишь бы руками не трогал, а я пока вокруг осмотрюсь.
Однако смотреть было не на что. Явно тюремная камера: крашеные серые стены, узкое оконце с решеткой и грязным стеклом, плесневелый потолок и стол железный посередине, а на столе я во всей своей красе первозданной с цепями на руках и ногах. Попыталась рассмотреть крепежи, да цепи под стол уходили, с такого положения их не разглядеть, хоть я и извернулась вся, как могла.
Но властная длань красавчика в черной кожаной перчатке припечатала мою голову к столу, не терпя подобного произвола, и спустилась на шею, сдавливая горло.
Подцепив пальцем сбившуюся цепочку, мужчина выдернул из-под меня кулон и склонился ниже, рассматривая украшение. Его лицо было слишком близко, и быструю смену эмоций, исказившую идеальные черты, я разглядела очень хорошо. И это меня напугало, не скрою.
Сначала он хмурился недоуменно, потом пришло узнавание и изумление, потом недоверие и острый взгляд мне в глаза, потом гримаса брезгливости скривила его чувственные губы, и он отстранился поспешно, отшвырнув от себя украшение, точно паука ядовитого сбросил с ладони.
— Конфедератская шлюха, — процедил он злобно, обходя меня по кругу. — Вот как… Значит, братишка ввел тебя в семью… Хм…
Он остановился у меня в ногах и вновь окинул оценивающим взглядом с головы до ног.
— Он проводил с тобой ритуал? Говори?!
Ничего я, естественно, говорить не стала. Не его это собачье дело. А вот личность этого красавца мне теперь стала известна. Это тот самый легендарный лидер повстанцев — Бриан Слейко, человек, обладающий уникальной суперспособностью проходить сквозь стены.
Ну что сказать… Вот это я попала!!!
— Я с тобой разговариваю! — он подался ко мне, жесткие пальцы в перчатке больно сдавили мне щеки, поворачивая к себе мою голову. Его хмурое, злое лицо склонилось надо мной, подавляя и требуя ответа.
Я испуганно сложила бровки домиком, распахнув невинные голубые глазки. Губки скривились жалобно, вот-вот заплачу.
— Тьфу ты! — выругался мужик и чуть отстранился.
— Может, она вас не понимает? — влез со своей подсказкой солдатик, тайком оглаживая пальчиком кружево трусиков на моем бедре. Они явно ему приглянулись. Может, удастся его подкупить? Отдам последние трусы в подарок, а?
— Энжью пьяроводьиль с табьо ритьюаль? — еще раз спросил у меня Слейко на языке Конфедерации. Но я и на этот вопрос отвечать не стала, плечами лишь дернула неопределенно и отвернулась, вырываясь из захвата. — Дрянь! — озлился Его Светлость, и щеку мне обожгла хлесткая пощечина.
Ну и пусть. Я показательно всхлипнула и пустила слезинку, прикусив губу. Бывало и хуже, хорошо не часто, переживу и это. Мне пока непонятно было, чем так важна для предателя эта информация, потому и промолчу. Терпеть боль нас приучали с младенчества, не скажу, что мне это нравилось, но свой болевой порог я знала. И подобная оплеуха — это так, лишь нижняя его грань. Но я же женщина, нежная и ранимая, со мной так нельзя, потому и плачу.
— Говори! Был ритуал или нет?! — не отставал от меня красавчик и сграбастал в кулак цепочку, натянув ее до предела. Крепкий металл выдержал, не порвался, только в кожу впился остро и болезненно. Я выгнулась навстречу его руке, прижалась к ней голой грудью, захрипела придушенно.
Слейко понаблюдал, как из рваной ранки под челюстью выступила кровь, окрашивая серебристый металл цепочки и скатилась набухшей каплей на стол, чертыхнулся и отпустил меня.