Но когда этот доморощенный докторишка полез в меня своими голыми грязными руками, я все же не сдержалась, завопила истошно ему в ухо:
— Эскулап недоделанный! Ты руки-то мыл? Коновал хренов! Хоть ногти свои постриги! Небось в носу у себя ковырялся, а потом в меня полез! Айболит чертов! — я извивалась и изгалялась, но от докторишки доморощенного реакции не дождалась и тактику сменила: — Не будет тебе никакого сына! Он мне сейчас лапами своими немытыми инфекцию занесет и помру я от заразы вашей местной! У меня на нее иммунитета нет! Смотри какие у него когти грязные! Да у него там полчища микробов ползают! Он же меня там на лоскутки порвет такими когтищами!
Его Светлость моим мольбам внял, мыться мужика отправил, видно действительно очень сына хотел, и потом следил за ним грозно, наблюдая за каждым движением.
А мясник этот свежеиспеченный, видимо, отомстить мне решил, так мял и щупал меня внутри, что я белугой завыла, губу прикусив до крови. Тут уж Его Светлость меня пожалел, доктора в сторону оттащил, поглядывая недобро на его окровавленные пальцы, встряхнул его за шкирятник и вопросил грозно:
— Ну?!
— Да пустобрюхая она. Пустая, — сплюнул докторишка, тряхнув козлиной бородкой, и бросил на меня злобный взгляд. Обиделся он видите ли! Ирод. Вот выберусь из этой передряги, медициной займусь, чтоб вот таких вот убийц-врачевателей даже близко к бабам не подпускать. Пусть вон Его Светлость самопровозглашенную лечит и лапы свои с когтями черными ему во все дырки запихивает. Мерзость какая!
К счастью, Его Светлость мыслей моих читать не умел, и об участи своей незавидной ведать не ведал. Стоял, лапки потирал, улыбался масляно, герцогскую корону уже на потомков своих примеряя. Наивный.
Но я разубеждать его не буду: не в моих это интересах. Мне свобода нужна, пусть и относительная, чтобы цепи снял, чтоб считал меня безопасной, розовой и пушистой.
На ночь мне отрядили новые апартаменты, видимо ближе к Его Светлости, чтоб ножки свои не сбивал, бегая каждую ночь ко мне в подземелье. Ванную вот, к сожалению, не предоставили — чай не пятизвездочный отель. Дали тряпку влажную, да тазик с водой. Понаблюдали с нездоровым любопытством за моим омовением, послушали как я кандалами гремлю и вновь к кровати приковали. Но уже не так жестко, хоть нос могла почесать и то неплохо.
А потом приперся он. Пальто свое на стул скинул, штанцы приспустил сходу, достоинство свое внушительное демонстрируя. Растянул меня на кровати до хруста в суставах в форме звезды и вошел яростно. Я лежала тихо, сопротивления не оказывала, только морщилась слегка, когда он особенно рьяно двигал бедрами. Я ему не рада, пусть знает об этом, мы, девушки конфедерации так легко не сдаемся. Пусть приручит сначала. Лаской, вниманием.
— Зря так стараетесь, — заявила я, когда уже от его фрикций подташнивать начало.
— В смысле? — заинтересовался он, продолжая движения.
— Что вы знаете об анатомии уроженцев Конфедерации? — ответила я вопросом на вопрос.
— Эм… Ну… А что там знать-то?! Все, как и у людей. Руки, ноги, голова.
— Ясно… — протянула я тоном, что мне все ясно, что ничего ему не ясно.
— А что? — насторожился он, замедляя движения.
— Скажу вам по секрету, женщины Конфедерации не беременеют по принуждению! — выдала я и ухмыльнулась победно. Ну а что? Пусть докажет обратное!
— Чё? — не понял он и движения свои совсем прекратил. Э, нет, так дело не пойдет. Я спать хочу! Разводить тут бодягу на всю ночь не намерена. У меня рабочий график — 15 минут в день. Не более!
— Наша цивилизация уже давно шагнула в век высоких технологий. Нанороботы, искусственный интеллект, робототехника, электроника, космическая промышленность, атомная энергия, биометрия, генная инженерия и фармакология. Мы научились клонировать людей и вживлять им новые органы. Неужели вы думаете, что наши женщины до сих пор не научились контролировать процесс размножения?
— Вживлять новые органы? — пробормотал он ошеломленно, потешно хлопая ресницами.
— Да что там органы! У нас целую овцу вырастили с двумя головами!
— Овцу?! А почему с двумя?!
— Одна голова ест, вторая пьет. А потом меняются. Очень удобно! Но суть не в этом! Эй, Ваша Светлость, вы меня слышите? Я говорю, что не будет у вас сына, пока я сама не захочу! Ясно?
— Ясно. А ты хочешь?
Я посмотрела на него как на идиота и отвернулась, закатив глаза:
— А что, по мне не видно?
— Видно. Да только не верю я тебе, — заявил он и задвигался с прежней силой. — Если все так как ты говоришь, почему от Энжью не понесла?
— А потому что не было у нас с ним ничего. Он человек чести и до свадьбы у нас ни-ни! Не то, что некоторые…
— Ага! То есть ритуал все-таки был? — обрадовался он.
— Да какая теперь разница! Вы же от своего все равно не отступитесь.
— Нет! — оптимистично заявил он, и содрогнулся всем телом. — Ох, да!
— Хотите проверить? — не отставала я, не давая ему как следует насладиться отголосками страсти.
— Проверим, — бросил он, отстраняясь (к слову, перчаток своих кожаных он так и не снял). — Через неделю тебя осмотрит доктор, вот и посмотрим.
— Ха! Да после его вмешательства я не то, что плод скину, я вообще больше родить не смогу! Да он меня когтями своими порвет из чистой вредности, вам, кстати, назло!
Слейко ничего мне не ответил. Пальто свое со стула сгреб и вышел из комнатушки. Даже цепи ослабить забыл, сволочь. Так и лежала еще полчаса в позе звезды, пока мне ужин не принесли.
Нет, ждать целую неделю я не собиралась. Мы, нежные конфедератки, в таких условиях жить не можем. Мы либо погибаем, либо прогибаем условия под себя.
Погибать я не собиралась, меня где-то там еще Энжью ждет. А вот как поменять ситуацию, тут еще покумекать нужно. Этот Слейко мужик, конечно, видный и при других обстоятельствах я была бы не прочь покувыркаться с ним пару раз, но увы, он, как истинный аристократ, думал только о себе и исключительно о себе. А меня это совершенно не устраивало…