Я посмотрела на него как на идиота и отвернулась, закатив глаза:
— А что, по мне не видно?
— Видно. Да только не верю я тебе, — заявил он и задвигался с прежней силой. — Если все так как ты говоришь, почему от Энжью не понесла?
— А потому что не было у нас с ним ничего. Он человек чести и до свадьбы у нас ни-ни! Не то, что некоторые…
— Ага! То есть ритуал все-таки был? — обрадовался он.
— Да какая теперь разница! Вы же от своего все равно не отступитесь.
— Нет! — оптимистично заявил он, и содрогнулся всем телом. — Ох, да!
— Хотите проверить? — не отставала я, не давая ему как следует насладиться отголосками страсти.
— Проверим, — бросил он, отстраняясь (к слову, перчаток своих кожаных он так и не снял). — Через неделю тебя осмотрит доктор, вот и посмотрим.
— Ха! Да после его вмешательства я не то, что плод скину, я вообще больше родить не смогу! Да он меня когтями своими порвет из чистой вредности, вам, кстати, назло!
Слейко ничего мне не ответил. Пальто свое со стула сгреб и вышел из комнатушки. Даже цепи ослабить забыл, сволочь. Так и лежала еще полчаса в позе звезды, пока мне ужин не принесли.
Нет, ждать целую неделю я не собиралась. Мы, нежные конфедератки, в таких условиях жить не можем. Мы либо погибаем, либо прогибаем условия под себя.
Погибать я не собиралась, меня где-то там еще Энжью ждет. А вот как поменять ситуацию, тут еще покумекать нужно. Этот Слейко мужик, конечно, видный и при других обстоятельствах я была бы не прочь покувыркаться с ним пару раз, но увы, он, как истинный аристократ, думал только о себе и исключительно о себе. А меня это совершенно не устраивало…
— Господин Бриан, ответьте, пожалуйста, на один вопрос, сколько у вас было любовниц? — поинтересовалась я на следующий день, наблюдая, как он старательно прокручивает рычаг, натягивая цепи на моих ногах.
— К чему этот вопрос? Тебя что-то не устраивает? — поинтересовался он, изучающе рассматривая мою распятую тушку, точно гастрономический деликатес на тарелке, разложенный перед ним во всей красе. Я себя цыплёнком-табака почувствовала, ей-богу.
— Пфф! Странный вопрос. Не находите?! — иронично съязвила я. — Хотя вижу, что нет. А позвольте уточнить, рожать вы мне предлагаете в этой же позе?!
— До родов еще далеко. У нас впереди еще процесс…
Его Светлость скинул на пол свое пальто и присел на край кровати, расстёгивая костяные пуговицы на жилете. Его взгляд пробежался по моему телу с ног до головы, задержался немного внизу живота и вновь вернулся к глазам.
— Странный вы человек, Ваша Светлость. Красивый, сильный, у вас есть власть, положение. И вы всех своих любовниц к кровати привязывали?
— В этом не было нужды, — почему-то грустно усмехнулся он.
— За что же мне такая честь? Вы меня боитесь?
Слейко задумчиво склонил голову на бок, и я уверенно заявила:
— Боитесь, — и усмехнулась. — Энжью другой. Он меня не боится. Он вообще ничего не боится. Поэтому он там, подле императора, а вы здесь, в бункере…
— Заткнись! — зло выплюнул Слейко и рывком дернул меня за ногу, подтягивая к себе.
Загремели цепи, натягиваясь, я не сдержала крика, когда метал кандалов впился в кожу. На глазах выступили невольные слезы, и я зажмурилась, смаргивая их.
— Это не на долго! Скоро я займу его место! — и приспустив штаны, навис надо мной. — Император дурак. Он не видит нашей выгоды! Лижет зад конфедератам, подбирает их подачки. На каждом углу кричит о нашей дружбе. Мечтает о звездах. Думает его там ждут с распростертыми объятьями! Идиот!
— Это точно. Тут вы правы, — согласилась с ним я, и Слейко перевел на меня удивленный взгляд. — У Конфедерации нет друзей. Глупо рассчитывать на это. У них есть один лишь Бог — выгода. Они используют вас, выпьют до дна и выбросят, как пустую обертку. Так уже было, поверьте.
И он верил, я видела это по его глазам, только понять никак не мог, почему я, конфедератка, говорю ему подобные вещи.
Бриан склонился надо мной, упершись рукой в матрас у самой головы, ухватил пальцами мой подбородок, заставив смотреть ему в глаза, и сказал тихо, задумчиво:
— Зачем ты злишь меня? Чего добиваешься?
Я не стала юлить, чуть пожала плечами и ответила честно:
— Хочу, чтобы вы сняли цепи. Мне больно. И смысла в них нет. Мне все равно от вас не сбежать. Вы же меня сами не отпустите?
— Нет, — подтвердил он и вдруг пробежался пальцами по моему лицу. Зарылся в волосы, оглаживая светлые локоны, что выбились из пучка. Перевел взгляд на глаза, долго всматривался в их глубину и вдруг одним движением вошел в меня. Я вздрогнула и сжалась. И он замер. На один короткий миг. Уловил мой тихий стон облегчения и задвигался вновь.