Его Светлость данной демонстрационной прогулкой преследовал совсем иную цель. Он планировал показать мне безнадежность попытки моего побега. Доказать, что у меня нет ни шанса вырваться из этой его хорошо охраняемой тюрьмы. Я его разуверять не стала. Хмурилась. Губки кусала. Прятала (не очень хорошо, правда) обреченность в глазах. У меня не было шансов. Осталось смириться и покориться воле хозяина.
Однако увидела я предостаточно для первого раза. Смысла тут мерзнуть больше не было, и я прильнула к мужчине, встала голыми пальчиками на его большие ступни в высоких ботинках.
— Холодно, мой господин, — зашептала я ему на ухо. — Согрейте меня…
Мужчина дернулся от неожиданности, будто я его током шибанула, отстранился слегка, недоверчиво вглядываясь в мое лицо, затем на руки подхватил и стремительно потащил внутрь здания.
Но в этот раз мы направились не в мою «золотую клетку», а прямиком в его апартаменты. Они у него находились тут же, на втором этаже, и были не в пример больше моих. Тут и стол письменный поместился, и столик тот самый с изогнутыми ножками, и кресло знакомое в углу, а еще я заметила скрытый накладной панелью сейф на внутренней стене комнаты и нишу с большой двуспальной кроватью, укрытой лохматыми, похожими на овчину шкурами.
Слейко, не останавливаясь, сгрузил меня прямо на эту кровать и принялся спешно стаскивать с себя одежду, швыряя ее прямо на пол. Я ему не помогала, сидела на шкуре, поджав под себя ноги, водила рукой по меховой подстилке и молча смотрела на этого великолепного мужчину.
Красивый, зараза, породистый. Хоть и худощавый, но жилистый, плечистый, сильный. На Колина совсем не похож. Энжью чуть ниже, плотнее, с приятной округлостью мышц. И лицо не такое смазливое. Но безумно притягательное. Дорогое. Родное. Любимое. Господи, как же я соскучилась по нему!
А Бриан тем временем на кровать забрался, ботинки скинул, штаны стянул и потянулся ко мне, стаскивая с моих плеч свое человеческое пальто. Затем рукой мне в грудь уперся и опрокинул навзничь на прохладные подушки. Я раскинула руки, ощущая под пальцами мягкую бархатистость тонко выделанной кожи и напряглась, взвиваясь пружиной вверх.
— Расслабься, — усмехнулся мужчина, подаваясь ко мне ближе, — это телячья…
Нельзя сказать, что это сильно меня успокоило, но все же, дергаться я перестала и позволила ему уложить меня на подушки.
Его Светлость подтянулся повыше, поводок мой на крюк зацепил и замком защелкнул, чтоб не сбежала.
Так, посадив меня на очередную цепь, Слейко далеко уходить не стал, навис надо мной, пыша на меня жаром своего обнаженного разгоряченного тела и склонился к лицу.
Заглядывать в глубины его темных глаз я не желала и от близости его меня, честно говоря, воротило, но все, что я могла себе позволить — лишь отвернуться, закрыв глаза. Но мужчину это не смутило, он коснулся губами моего закрытого века и заскользил языком вниз по скуле на шею и плечо. Я дернулась, отстраняясь, не совсем понимая, к чему эти нежности, но Бриан лишь усмехнулся тихо себе под нос, и стал покрывать легкими укусами-поцелуями мою шею, грудь, ключицы. Потом спустился чуть ниже, прочертив влажные дорожки вдоль живота.
Он ласкал меня нежно, легко и невесомо касался кончиками пальцев и губами. Он доводил меня до вершины и, не давая взорваться, отступал. Он играл со мной, чувственно, искусно, умело. Слишком тонко, слишком искушено. Он буквально нутром ощущал мою грань и отступал, когда я была на пределе. Он играл с моим телом, как на сложном музыкальном инструменте, вызывая во мне шквал эмоций, вырывая у меня звуки страсти, которые я не хотела произносить, но удержать их в себе не могла. Он владел мной. В буквальном смысле — душой и телом. Я хотела его и молила не останавливаться. Меня трясло от его прикосновений. И тошнило от собственных противоречивых чувств. Он смотрел мне в лицо, читая мелькавшие на нем эмоции, ловил мой взгляд, вглядывался в мои глаза, пытаясь разглядеть в них что-то. И это что-то было для него очень важным. Какую эмоцию он хотел в них увидеть? Какое чувство хотел уловить?
Доказать свое превосходство? Свою власть над моим телом? Заставить меня полюбить его?
— Нет! — выкрикнула я на пике эмоций и сорвалась в пропасть, содрогаясь всем телом.
— Да, детка! — воскликнул он и качнулся, продолжая мою агонию. Он двигался в совершенно невообразимом, безумном темпе. Он воспламенил мне кровь. Взорвал мое тело. Он заставил меня кричать и метаться, и удовлетворенно усмехнулся, присоединившись к моему наслаждению.