Комната Евы, однако, оказалась заперта. Девушка приложила к замку ладонь, активируя замок, и по полотну побежали спирали алого света.
– Незадокументированный замок, – заметила я. – Почему у всех такое хорошее обеспечение, кроме меня?
Ева никак не отреагировала на мои слова. Ей явно по-прежнему было не хорошо. Мы вошли внутрь. Рован, шедший последним, закрыл за собой дверь.
– Свет! – скомандовала Ева, и потолок тускло замерцал.
Как и Рован, Ева занимала целый блок. Мы прошли в гостиную следом за хозяйкой, и Ева почти сразу рухнула на диван.
– Секундочку, – пробормотала она, выставляя ладонь перед собой.
– Что-то все-таки не так, – мы с Рованом почти синхронно присели на корточки перед ней. Рован взял в руки ее ладонь, а я попыталась заглянуть Еве в глаза.
– Она распадается, – сказал Рован.
Я вскинулась, недоуменного глядя на спутника.
– Ева, что ты вложила в макет? – спросил он.
Ева лишь слабо пожала плечами.
– Они все трое вкладывали эссенции своих стихий, – ответила за нее я.
– Как может быть одна универсальная эссенция стихии? – спросил Рован.
– Понятия не имею, я больше по части ахронических миров.
– Никак, – ответил он сам себе и, подняв взгляд, попытался тоже заглянуть Еве в глаза, – Ева, вы понимали, что делаете?
– Я – да, – слабо ответила она.
Я продолжала выжидающе смотреть на Рована, пока тот не сказал:
– Не эссенцию стихий вложили они, а эссенцию своих душ. Те объекты, которые для каждой из них означали мечту. Вот поэтому я и не рискнул уничтожать макет. Его разрушение повлечет за собой уничтожение и их душ. Или уже повлекло.
– Ты знал… – пробормотала я.
– Нет, – Рован качнул головой, – просто предположил, что нельзя создать целый мир, и не отдать взамен ничего.
Я облизнула губы и посмотрела на Еву. Хотелось спросить: «Зачем?» – но я понимала, что это бесполезно.
– Нужно спешить, – только и сказала я. – Ева, где книга?
Она махнула рукой в сторону письменного стола, стоявшего в углу, и я отправилась на поиски. Энциклопедия лежала под кипой бумаг.
– Нужно отвести ее к Далле, – сказала я, кивая на Еву, – толку от нее не будет.
– Нет времени, – сказала Ева. – Эта комната достаточно защищена.
– Я отнесу, – перебил ее Рован. Посмотрел на меня. – Ищи мир, который нам подойдет.
Я тоже кивнула. Рован взвалил Еву на плечо и направился к двери, ведущей в коридор.
Я же села за стол и полностью погрузилась в фолиант.
Рован вернулся примерно через полчаса. К тому времени я уже выписала несколько координат.
– Далла погрузила ее в сон, – сказал Рован, – Так она будет терять силы не столь быстро. Но если мы не сможем обратить ритуал, будет уже все равно.
Я кивнула.
– Я нашла то, что нам подойдет, – сказала я и встала из-за стола. Огляделась по сторонам и заприметив сумку Евы, брошенную на кресле еще несколько месяцев назад, перекинула ее через плечо, а энциклопедию засунула внутрь. – Идем.
Я подошла к Ровану и почувствовала, как с каждым шагом сердце ускоряет бег. Это был не страх. Я достаточно владела собой. Сама близость его тела одуряющее действовала на меня.
Рован тоже шагнул вперед и замер, почти соприкасаясь со мной телами.
– Ты меня простила? – спросил он.
– Самый важный вопрос, – из моего горла вырвался нервный смешок.
– А простишь? – продолжил он.
– Посмотрим.
Я отвернулась, начертила в воздухе магический знак и открыла портал. Рован первым шагнул в него. Я следом – закрывая пространственное окно за собой.
Глава 31
Мир, где мы оказались, не походил ни на что из того, что я видела до сих пор. Собственно, посещать асинхронные миры вообще не рекомендовано, и туда, как правило, попадают по недоразумению. В миры же, где время движется в обратную сторону, люди, обычно, не решаются заходить, потому как до конца пока еще не изучены закономерности, по которым функционирует тело в таких мирах. Оно может войти в зацикленный поток, и путешественник будет раз за разом переживать один и тот же день, а может попытаться рвануться вперед во времени и сгореть. Есть и еще один сценарий – все внутренние процессы могут обернуться вспять, и тогда путешественник рискует превратиться в младенца и закончить свою жизнь сперматозоидом.