Рован кивнул ещё раз.
– Идём, – сказал он, – я прослежу, чтобы сейчас такого не произошло.
Он первым шагнул внутрь, а я – следом за ним. Рован остался стоять, прикрыв глаза, у самого выхода из портала, наверное, следил за магическими контурами, опутавшими это место.
Я же подошла к постаменту в дальнем конце зала и, достав из кармана брошь, взятую у Торы, опустила на него.
Ничего не произошло. Потолок не спешил падать мне на голову – и это было уже хорошо. Я поспешно вернулась к Ровану, открыла портал, и мы нырнули назад.
Глава 34
Вернувшись в пещеру, из которой вело несколько порталов, мы несколько минут стояли, оглядываясь по сторонам и размышляя, что делать теперь.
– Хорошо бы понять, помогли наши манипуляции или нет, – сказала я вслух, присаживаясь на пол возле бортика каменной чаши расположившейся под ногами статуи.
Рован не стал садиться, и лицо его оставалось хмурым.
– Это место… То о чём я думаю? – спросил он, обойдя пещеру по периметру несколько раз.
Я подняла на него вопросительный взгляд.
– «Лабиринт Странников», – пояснил он. – Легендарная система сообщения беглецов, покинувших истинный мир.
Я пожала плечами и огляделась по сторонам.
– Не думаю, что то, о чём ты говоришь, вообще существовало когда-нибудь.
– Ты не верила и в то, что существовал Истинный Мир.
Я хотела возразить, но замерла, с удивлением глядя на него.
– Когда я успела тебе об этом сказать?
Рован молчал и я со стоном откинула голову назад.
– Ты тоже проникал в мои сны, – констатировала я, – Великие Врата, какая же я дура…
– Я должен был противостоять влиянию Евы на тебя.
– Зачем весь этот маскарад? – спросила я. – Вы решили всей компанией свести меня с ума? Как же хорошо, что я не поверила вам.
– А ты не поверила? – Рован присел напротив меня, скрестив ноги перед собой, и заглянул мне в глаза.
Я поджала губы и отвернулась, не желая признаваться, что были минуты, когда…
– Нельзя так играть с людьми, – сказала я, снова глядя на него в упор, – тебе бы понравилось, если бы я поселилась у тебя в голове?
– Может, тогда нам стало бы проще друг друга понять?
Я встала, не желая продолжать этот разговор.
На душе было тошно и я ничего не могла поделать с собой. Рован ведь даже не пытался сейчас скрывать, как относится ко мне. Хотела бы я знать, если бы мы вернулись своё время и продолжили отношения… Если бы закончилась эта миссия и мы смогли стать самими собой… Всё было бы так же? Он продолжал бы недоговаривать, таиться, проникать в мои сны?
– Конечно же, да, – вслух сказала я. «И ты бы всё равно любила его, Эрнестайн».
– Что? – спросил Рован, видимо, расслышав мои слова.
– Когда мы спустились сюда уже начинало темнеть. Если мы хотим выяснить, кто задумал этот ритуал, то нам пора идти.
Рован опустил взгляд на часы, которые всё равно показывали чёрти что, и кивнул.
Мы вышли из пещеры так же, как и вошли. Над Академией в самом деле уже царила ночь. Звёзды здесь были яркими, как в горах – наверное потому, что острова располагались на огромной высоте.
– А ведь кто-то из вас говорил мне, что ритуал в этих местах был начат уже давно, – сказала я, продвигаясь к аллее, по которой мы пришли.
– Да, но всё было бы слишком просто, если бы мы знали, что Радагар сделал тогда.
– И всё же…
– Есть легенда о том, что он пытался использовать аглухар – вещество, из которого построен этот мир – чтобы удвоить его, сделав структуру более редкой. Таким образом он создал бы настоящий, полноценный мир. Не такой, какой делали вы. И предал бы ему черты Истинного мира.
– Но это был бы самообан?
Рован пожал плечами.
– Говорят под конец жизни – я имею в виду его долгую жизнь, полную скитаний за пределами миров, длившуюся несколько веков, а не ту, что он прожил с Гвендолин здесь – так вот, говорят, что к концу этой жизни Радагар сошёл с ума. Он перестал понимать, чем истина отличается от вымысла, и решил, что просто хочет вернуться туда, где начался его бесконечный путь. Это случилось после того, как Гвендолин умерла.
– Вряд ли кто-нибудь из нас может похвастаться тем, что понимает, где истина, а где сны.
– Истина порядком размылась с тех пор, как люди открыли другие миры, но я всё же думаю, что она по-прежнему есть. Она внутри. Тот мир, ради которого мы готовы умереть – и есть наш Истинный Мир.
Я пожала плечами. Я не мыслила так. Все миры были для меня равны.
Пустынная аллея тянулась перед нами, пока не уткнулась в мост, и я ненадолго замедлила ход, глядя на пропасть, разверзшуюся между двух островов.
– У него в любом случае ничего не вышло, – сказал Рован, останавливаясь рядом со мной. – Он разрушил основание мира, вырвав из земли несколько десятков островов. Чудом обитателям Академии удалось спастись, создав магические купола. Хотя многие корпуса-башни тех времён погибли.
– А что теперь там? – спросила я, кивая вниз. – Мы однажды выбирались за пределы обитаемых островов, но не нашли там ничего особенного… болота и лес, вот и всё.
– Скорее всего, вы были на нижних островах. Но что находится ещё ниже их – не знает никто. Если даже это известно учителям, то они не спешат об этом говорить, но… – Рован на несколько секунд замолк, подбирая слова, а потом продолжил: – Я думаю, именно то, что находится там, внизу, делает мир особенным. Благодаря тому, что сотворил Радагар, это место принимает любые виды магии и позволяет их изучать. Академия ведь не ограничивается корпусами для учеников. В первую очередь это исследовательский институт, которому уже много, много веков.