Зрение прояснилось, когда она уже стояла на подъездной дорожке, а дилижанс шуршал колесами за спиной, разворачиваясь в сторону города. Анаис поддерживала под локоть Маришку, улыбалась спокойно и уверенно.
— Я провожу вас, — услышала она со стороны свой голос. — Вы слишком слабы.
«Снова Виктор!» На этот раз мысль вызывала не облегчение, а раздражение, внутри начала закипать жгучая злоба, приправленная обидой, колючей и цепкой, как репейник. И пока девушки неторопливо шли к Академии, Анаис внутри бесилась от собственного бессилия. Ясно теперь, что и головная боль — тоже следствие вмешательства Виктора! Странно, правда, что ночью не было так больно и гадко, но может, потому что тогда девушка была ужасно испугана и устала и не цеплялась за свое сознание с такой силой?
Утренняя Академия была тиха и пустынна. Анаис шла и внимательно запоминала коридоры и повороты, соотносила их с планом, который намертво отпечатался в ее памяти. Направо, наверх, крытый переход, сквозь зеленоватое стекло падают косые лучи слабого весеннего солнца, затем длинный коридор, снова наверх… Сомнений не оставалось, долгий и утомительный переход из корпуса в корпус вел к кабинету ректора.
Маришка с каждым шагом все сильнее и сильнее висла на руке Анаис, прижимала окровавленный носовой платок к лицу. Шаги ее становились тяжелыми, медленными, механическими, словно не человечья воля вела ее, а неведомая магия подчинила себе, влекла, словно куклу, чтоб, наконец, выполнить порученную миссию, исторгнуть из разума чужие слова.
Анаис волей-неволей подстраивалась под ее шаг, хотя снова начала болеть голова. Кажется, Виктор больше не управлял ею, она не ощущала ни его мыслей, ни молчаливого надежного присутствия. «Мог бы подсказать, что Маришку надо проводить! — негодовала Анаис, удерживая на лице тревожное, озабоченное выражение, — Разве бы я отказалась?! Что за привычка мерзкая, тело отобрать и начать распоряжаться им!»
Голова болела все сильнее и сильнее, перед глазами замелькали темные точки, а в ушах зазвенело. Кажется, в последний раз ей было так гадко, когда отравилась собственным зельем во время учебы. Долгая мигрень послужила лучшим учителем, и Анаис с тех пор внимательно отмеряла ингредиенты, если что-то готовила, да результаты своих экспериментов испытывала сначала на подопытных грызунах, и только потом на себе. Но сейчас мигрень не была похожа ни на обычную головную боль, ни на вызванную алхимическими составами. Чья-то сила то сжимала виски ледяными когтями, то опаляла горячим дыханием, то рвалась прочь, пытаясь до кого-то дотянуться, то ворочалась внутри, вызывая тошноту.
«Скоро и у меня носом кровь хлынет», — мрачно думала Анаис, чувствуя, как все слабее и слабее становится Маришка. И, как небесные дьяволы подгадили, никого на встречу!
Мир дрожал и раздваивался, девушке казалось, что по стенам змеятся тонкие голубоватые линии, словно артерии огромного организма, или, вернее, его нервы. А стоило ей перевести взгляд на Маришку, как она увидела за ее неподвижным лицом пульсацию синего шара, небольшого, едва ли с полкулака размером. Он переливался оттенками лазурного и ультрамаринового, заглушая своим светом слабое мерцание разума эмиссара.
Несколько секунд Анаис любовалась волшебным мерцанием, а потом ее прошиб озноб от осознания того, что она видит. Ментальное послание, вот это что! Чужие слова, которые выматывают Маришку, высасывают ее силы, истачивают до полупрозрачности и восковой бледности! Так вот почему Виктор молчит и даже не пытается контролировать тело Анаис! Она и так идет, куда ему надо, а он пока может сосредоточиться на магии, через ее разум, как через линзу, взломать чужую магию, вырвать чужое послание, и плевать ему и на боль Анаис, и на самочувствие Маришки, и на то, что она может его вмешательство просто не пережить…
«Неужели это так важно, что там хотят сообщить ректору?» — мелькнула испуганная мысль, прежде чем Анаис затопила бескрайняя клокочущая злость. Ей не нравилось ощущать себя безвольным орудием, пособником убийства. И плевать, что этого могут требовать интересы государства!
— Прошу прощения, — улыбнулась она Маришке, осторожно усаживая ее на кресло в просторной и прохладной зоне отдыха, сквозь которую они как раз приходили. — Голова разболелась, хочу принять микстуру.
Маришка заторможено кивнула. Анаис спокойно, стараясь ни чем не выдать своего волнения и нетерпения, расстегнула саквояж и осторожно извлекла одну из пробирок. Помнится, именно с этим зельем она так неприятно ошиблась во время учебы, все прокляла за те несколько часов, что лежала с мигренью. А уже потом заметила, что бытовые заклинания, что наложены на здания Муниципального университета, на нее перестали действовать. Тогда она все списала на помрачнение рассудка после отравления, хотя ее долгие расчеты и эксперименты подтверждали, что некоторые ингредиенты способны блокировать магическое излучение. Вот только проверить это на людях больше не удавалось.