В другой раз она уже обзавелась ключом.
Робер еще раз огляделся, несколько мгновений в задумчивости изучал старое выцветшее панно с едва различимым рисунком винограда. Затем приподнял его топорщащийся уголок и довольно улыбнулся.
— Ну конечно, лоза! — и пояснил удивленной Анаис, — Рикки всегда повторял, что прячет ключ среди лоз. Я сначала думал на плинтус, по нему как раз растительный орнамент идет, и только сейчас понял, что для Рикки что плети винограда, что лозы — одно и то же.
— Надеюсь, о ключе больше никто не знал, — пробормотала девушка, прежде чем проскользнуть в хранилище. Ключ на ладони Робера выглядел подозрительно знакомым, она точно уже где-то видела подобное кольцо, украшенное мелкой чеканкой в виде дубовых листьев.
Едва девушка вошла внутрь, слабо затеплился магический шар. Волшебное пламя внутри матового стекла было желтоватым, почти как настоящий огонек свечи. Пройдя чуть вперед, Анаис несколько раз зажмурилась, ожидая, когда глаза привыкнут к полумраку.
У стен стояли деревянные стеллажи, разделенные на секции и помеченные в алфавитном порядке. Письма уже были упакованы в плотную коричневую бумагу, но на них еще не стояло восковой печати. Похоже, штамповал их сам почтальон, когда забирал конверты в город. Несколько писем лежали отдельно на низком столе, и они уже были опечатаны по всем правилам. Анаис не удержалась и взглянула на них, но ни отправителя, ни получателя не было указано — только инициалы и цифровые коды. Похоже, это были как раз письма руководства Академии, единственные, которых не могла коснуться цензура.
Сбоку от стояла стоял глубокий ящик, заполненный пухлыми конвертами почти доверху. Анаис повертела один в руках — он был адресован кому-то из наставников, кажется по международной политике. Похоже, входящая почта тоже ждала пристального взгляда цензора, прежде чем отправиться к адресату.
Письма, похоже, привезли сегодня вечером, и Лабер, занятый расследованием убийства Фредерика, еще не успел до них добраться. В задумчивости поворошив их, Анаис заметила на одном из конвертом все-тот же цифровой шифр. Странно, неужели такие письма не вручают непосредственно в руки?
Что-то бросилось ей в глаза, зацепило ее, и девушка поднесла конверт ближе к свету. Почерк показался ей подозрительно знакомым. Оглянувшись и убедившись, что Робер внимательно разглядывает углы, словно ищет тайную весточку от друга, Анаис быстро сверила надписи на этом конверте с надписями на остальных, еще лежащих на столе. Может, сторонний взгляд ничего бы и не заметил, но Анаис уже знала, куда надо смотреть и видела и завитушку внутри буквы «О», и длинный изящный хвостик семерки, и волнистый росчерк у шестерки и девятки. Кто-то определенно пытался подделать почерк, но не особо волновался о полном сходстве.
И, кажется, Анаис догадывалась, кто бы это мог быть.
Теперь-то она вспомнила, почему ключ, найденный Робером, показался ей знакомым! Она уже видела его и даже больше — держала в руках! Девушке стоило огромного усилия воли сейчас же не вытащить связку ключей Дианы и не начать ее пристально изучать, гадая, от каких же заповедных дверей остальные ключи.
Но как сестра прятала свои записи? Подбрасывала уже запечатанный конверт, якобы, отправленный от имени ректора из Академии — в Академию? И потом забирала письмо до того, как оно успевало попасть в цепкие руки Лабера? Анаис нахмурилась — слишком сложный план, слишком много неувязок. Она внимательно осмотрела конверт, едва не обнюхала его, чуть не лизнула печать с гербом Академии, но не нашла ни штампа почтовой станции, ни какого-то другого знака. Ответы, если они и были, хранились внутри.
— Ничего! — раздался раздосадованный вздох Робера. Анаис вздрогнула и отступила за стеллаж, в тень, нервно сжимая письмо с записями Дианы. Она не могла уйти без него!
Конверт был слишком пухлым, чтоб его легко получилось спрятать за пазуху, но Анаис справилась с этой задачей. И теперь ей казалось, что стоит ей пошевелиться, как она начинает красноречиво шуршать.
— Наставница? — Робер, похоже, не успел заметить ее маневра, и собравшись с духом, Анаис вышла ему навстречу и попыталась как можно естественнее улыбнуться.
— Я здесь. Нашли что-нибудь?
Юноша грустно покачала головой.
— Нет, ничего. Вообще ничего, словно Рикки сюда никогда и не заглядывал!