Шпионки в Париже

Судебное заседание было прекращено на этой неожиданной развязке. Нельзя сказать, что впечатление было глубоким, так как не было публики. Большой зал апелляционного суда был пустынным и голым. Часовые в кулуарах были всегда суровы. Везде, на пыльных и пустых скамьях, в сероватой атмосфере второй половины дня, куда не проникали лучи солнечного света, всюду лежала тень огорчения и грусти. Приходили мысли о бедных фронтовиках, которые там на фронте сражались лицом к лицу с врагом, а эта жалкая женщина, вся обвешанная мехами и цветами, наносила им удар в спину.

Защитник

Во время перерыва, ко мне подошел защитник [мэтр Эдуард Клюне]. Если воспользоваться словами Дюма из его «Нельской башни», это была благородная голова старика. У него на груди висела медаль за войну 1870 года, и он прославился как очень крупный специалист по международному праву. Он доверял… Он всегда доверял! Даже прежде чем открыть ее дело, он утверждал о невиновности Маты Хари. Он настолько был убежден в ее невиновности, что именно поэтому, он сам, как стало известно, в системе военного правосудия попросил председателя коллегии адвокатов назначить его официальным ее защитником.

Адвокат с большим талантом, он от души желал защитить эту женщину, которой он восхищался уже давно, поэтому у него без сомнения было внутреннее и абсолютное убеждение, что она невиновна. Его чистосердечность была трогательной, его самоотверженность волнующей и достойной лучшего применения.

– Что же вы думаете об этом, господин майор? – спросил он меня с улыбкой, полной надежд.

– Я думаю, что она большая плутовка, и скверная!

Я тотчас же пожалел о моей искренности, так как почувствовал, что огорчил его.

– Подождите хотя бы свидетелей защиты! Но главное – дождитесь моей речи в суде!

Его судебная речь, очень теплая и искренняя, вызвала у нас, конечно, волнение, но со свидетельствами у нас было много неожиданностей, они нам показали, насколько эта женщина была виновна и опасна.

Она на самом деле смогла завязать отношения – чисто сентиментальные, и это правда – но, тем не менее, отношения, с могущественным чиновником министерства иностранных дел и даже с самим военным министром.

Имена этих деятелей тут не представляют большой важности, потому что инциденты, в которых они были замешаны, не имели никакого военного значения. Мы упомянули о них только потому, что они показывают дерзость большой шпионки.

Сенсационные показания

Начинался допрос свидетелей защиты. Мата казалась спокойнее. Она подкрасила губы красной помадой и уже улыбалась.

Адвокат вручил ей скромный букет, и она грызла конфеты, бросая украдкой взгляды на судей-офицеров.

– Введите г-на X., – сказал полковник.

Персонаж с очень изысканной походкой – а также очень стеснительный – предстал перед судьями.

Танцовщица встала; она притворилась, что не смотрит на свидетеля, без сомнения, чтобы не увеличивать свое и так заметное смущение.

– Пожалуйста, назовите ваши фамилию, имена, род занятий, – спросил полковник.

Свидетель повиновался. Нам тут будет достаточно сказать, что он занимал в министерстве иностранных дел один из наиболее высоких постов, почти наивысший. [Анри де Маргери]

– Почему вы попросили вызвать свидетеля? – спросил президент.

Не шевелясь и не глядя в сторону свидетеля, Мата, в спокойном тоне, нежно, почти тихо, ответила:

– Господин занимает один из наиболее высоких постов, которые существуют во Франции. Он в курсе всех намерений правительства, всех военных проектов. По моему возвращению из Мадрида, я встретилась с ним. Он был моим первым другом после моего развода, и было вполне естественно, что я с удовольствием встречалась с ним. Мы провели три вечера вместе. Я ему сегодня задаю следующий вопрос: «В какой-то момент, попросила я у него какие-то сведения? Воспользовалась ли я нашей близостью, чтобы выведывать у него тайны?»

– Мадам не задавала мне никаких вопросов, – ответил свидетель.

– Вы хорошо видите, что это – не шпионка! – воскликнул защитник. – Если бы она желала собрать ценные сведения, ей стоило только протянуть руку.

– Тогда о чем же вы беседовали в течение этих трех вечеров? – спросил как всегда любознательный президент. – В разгар войны вы не говорили о том, что всех нас волнует: о войне?

– Мы говорили об искусстве, – ответил свидетель, – об индийском искусстве.

– Ну, допустим, – заметил правительственный комиссар. – Давайте допустим. Но признайте, что факт близости с таким высокопоставленным лицом придавал вам, обвиняемая, также и значительный вес в глазах немцев. Несомненно, именно эти связи с важными людьми способствовали получению дополнительной оплаты, которую вы получали различными путями по каналам дипломатической миссии…