Не ее ли компаньоны опасались того, что она осмелится рассказать об их делах? Или она больше не захотела им повиноваться? Почти никто не верил в самоубийство, и сразу же заговорили о предумышленном убийстве. Ее друзья хотели видеть в смерти, столь искусно организованной, немецкую месть.
Что бы там ни было, это исчезновение было завершением первого настоящего парижского дела Разведывательной службы.
ПостскриптумЭта история уже была написана, когда случай позволил нам узнать всю правду об этой драме. Маруся была отравлена ядом в кофе, а ее тело было затем осыпано цветами, чтобы сымитировать самоубийство.
Двумя днями раньше она ужинала в ресторане Женевы с французом – хорошим французом – посланным бароном де Фужером, нашим консулом в Эвиане. Без сомнения, это и был мотив, из-за которого немцы решили ее убрать.
Полиция Женевы провела расследование и пришла к формальному выводу о предумышленном убийстве. Но из Берна пришел приказ: выводы следствия должны были храниться в тайне, а убийцы остались безнаказанными.
XIII: Княгиня Вишневская
Читатель, не удивляйтесь: речь пойдет об истории княгини, француженки, рожденной от «не названных» отца и матери, бывшей замужем за итальянским натурализованным поляком, признанной русским, и побывавшей любовницей египтянина, аргентинца, серба, англичанина, итальянца, немца, и, теперь, обвиненной в убийстве канадца!
Я начинаю. Мы накануне войны.
Бульвар Бертье, напротив укреплений, которые окружают Ворота Шампере, дом номер 25, кокетливый особняк.
Молодой рабочий потянул за шнур звонка.
– Здесь ли проживает княгиня Вишневская?
– Да, – ответил вышколенный дворецкий, открывший дверь.
– Я принес образцы из типографии Рираховского.
Хозяйка жилища, предупрежденная, тотчас же схватила большой конверт, и вынув еще влажные листки, принялась покрывать поля типографскими значками, а затем обратилась к подмастерью:
– Вы возвращаетесь на Бульвар Сен-Жак?… Не забудьте сказать господину Рираховскому, чтобы использовал самую лучшую бумагу, все самое красивое, самое лучшее!
Затем, повернувшись к странному персонажу в черной бородке и в золотых очках, который за всем этим наблюдал, она произнесла:
– Это «Etudes diplomatiques» – «Дипломатические исследования», роскошный журнал, о котором я вам говорила, и который нам поможет открыть все двери. Первый номер произведет впечатление. Статьи о военно-морских флотах великих держав, оригинальная хроника о короле Альфонсе, и куча маленьких новостей о внешней политике, которые произведут шум в правительственных канцеляриях.
Этот номер, – продолжала красивая дама, – очень важен. Здесь есть работа «Военно-морской флот Испании как фактор средиземноморской проблемы», статья самого высокого уровня, полная цифровых данных по военно-морским флотам. Держитесь, вот один абзац: «Давайте рассмотрим, как, в настоящее время, в 1914 году, представляется нам оценка материальных элементов флотов, которые могли бы завтра вступить в войну…» Неплохо, не правда ли? Затем полная статистика дредноутов в строю и в постройке, и количество пушек на них, которыми могут располагать Франция, Италия, Англия и Австро-Венгрия.
– Но, княгиня, откуда вы взяли все эти сведения?
– Амальто Гимено, это он мне их послал… Тсс! Не нужно, чтобы об этом знали.
– Вы действительно верите в силу этого журнала? Вы думаете, что ее будет достаточно, чтобы внушить к нам почтение?
– Так вы об этом ничего не знаете, дорогой доктор. Чтобы иметь успех в Париже, достаточно иметь салон или журнал. Когда есть и то, и другое, можно быть уверенным в успехе.
Настоящая княгиняГоворившая это была женщиной примерно 33 лет от роду, немного рыжеватой, с изысканной элегантностью, с несколько высокомерной речью, властными и уверенными жестами – какой и должна быть подлинная княгиня.
Настоящей княгиней она и была, хотя после рождения в роддоме больницы 4 ноября 1884 года, ее внесли в книгу записи актов гражданского состояния восьмого округа под именем Жанны-Мари-Соланж и с «не названными» отцом и матерью.
Подкидыш, она была поручена службе государственного призрения. Но в пятнадцать лет она ускользнула от своей опеки и начала бродячую жизнь. В 1896 году, по требованию префектуры полиции, она была заключена в департаментскую тюрьму Нантера.