Факт кажется точным. Капитан Маров, русский офицер, сильно пострадал, и Мата, кажется, испытывала к нему настоящую привязанность. Она о нем нежно заботилась и давала ему деньги. Этот офицер, по словам графа Игнатьева, который о нем знал, был в то время в монастыре и якобы был ранен в начале войны.
Я всегда вижу перед собой Мату Хари, прямо на скамье подсудимых. Очень высокая, стройная, лицо узкое, как лезвие ножа, внешность порой жесткая и неприятная, несмотря на ее красивые голубые глаза и правильные черты.
В ее голубом платье, с очень глубоким декольте, со шляпой-треуголкой, кокетливо военной, она не испытывало нехватки в элегантности, но абсолютно была лишена грации, что казалось удивительным для танцовщицы. Она была настолько немецкой и по форме, и по сердцу…
Сильнее всего в ней поражали ее полный решимости вид и сильный ум, который она постоянно демонстрировала.
Она не отрицала ничего, в чем ее упрекало обвинение, и у нее был ответ на все. Она любила объявлять себя порочной. Когда ее называли Мессалиной, она не вставала на дыбы; она оспаривала только одно обвинение: куртизанка – да, а шпионка – нет.
У Маты Хари была очень оригинальная психология. Мужчиной для нее был только офицер любого звания и любой национальности.
– Все, кто не офицеры, – провозглашала она, – меня не интересуют. Офицер – существо особое, кто-то вроде артиста, живущего на свежем воздухе среди разрывов снарядов, и всегда одетого в соблазнительный мундир. Да, у меня были многочисленные любовники, но все они были красивые солдаты, храбрецы, всегда готовые сражаться и одновременно всегда любезные и галантные. Для меня офицер составляет особую породу. Я никого не любила, кроме офицеров, и меня никогда не интересовало, был ли он немецким, итальянским или французским.
Это странное направление мысли, цинично продемонстрированное танцовщицей, было, возможно, высказано ею, чтобы польстить военным, заседавшим в трибунале. Но оно спровоцировало только чувство отвращения.
– Давайте вернемся к вашему активному существованию, – сухо сказал ей полковник, председатель суда. В Виттеле вы узнали о многом, и вы не прекратили переписку с Амстердамом. Ваши действия породили подозрения, вы почувствовали за собой слежку, испугались и быстро вернулись в Париж.
Полковник продолжал:
– Вы посещали офицеров, летчиков. Вы были очень близки с некоторыми из них, и эти храбрецы видели в вас честную женщину. Именно на подушке вы узнавали о местах, где мы собирались высадить во вражеском тылу агентов, собирающих для нас сведения. Вы потом сообщили эти точные сведения немцам, и они, таким образом, смогли расстрелять много наших солдат.
– Это верно, что с фронта я переписывалась со своим любовником, который был уже не в Берлине, а в Амстердаме. Это не моя вина, что он был начальником разведывательной службы, но я ему не сообщала ничего.
Этот ответ, значение которого следует оценить, показывает линию защиты, использованную шпионкой.
Серьезная констатацияПредседатель военного трибунала затем задал ей вопрос, который был намного серьезнее, чем другие.
– Когда вы были на фронте, вы знали о приготовлениях к наступлению 1916 года?
– Я узнала с помощью друзей, офицеров, которые готовились к чему-то, это точно. Но даже если я бы хотела, я не смогла бы проинформировать немцев, и я их не предупредила, потому что не могла.
– Между тем вы всегда переписывались с Амстердамом при помощи дипломатической миссии, где были получены ваши письма, которые вы, как считается, писали вашей дочери.
– Я писала, я это признаю. Но я не посылала сведений.
– У нас есть доказательства противоположного. Мы знали, по крайней, мере, кому вы писали.
Услышав это утверждение, танцовщица побледнела. Она догадалась, что французам удалось «подсмотреть» в почтовый ящик дипломатической миссии, и она не стала продолжать.
Доказательство, что Мата Хари информировала врага о приготовлениях к наступлению, доказательство ее измены было установлено через ее переписку.
Судьи заявили об этом в своем приговоре.
– Разумеется, как театральная женщина, как же я могла не привлекать внимание. Это совсем естественно, что за мной следовали…
– В Париже вы видите, что за вами следят все больше и больше. Вокруг вас сжимается кольцо. Вы знаете, что можете быть арестованы. И как раз в это время, вы, встревоженная, собираетесь встретиться с руководителем разведки и предлагаете ему взять вас в его службу. Это – средство, к которому прибегают все шпионы, предвидя свой арест.