'Что вы делали?'
«Просто сортирую», - сказал он. «Теперь все будет по-другому».
- Разве это не ваши кодовые книги и все такое?
«Я не хочу оставлять их валяться без дела».
Он подошел к мусоросжигательной установке в саду, которая представляла собой большую ржавую металлическую бочку с дырками в ней, и развел костер, разорвал книги и подавал туда бумаги лист за листом. Он был там целую вечность. Я смотрел из большого окна на лестничной площадке, откуда открывался вид на сад. Мусоросжигательный завод находился рядом с местом, где разводили костер. Мы не особо этим пользовались. Он был там от людей, которые жили в доме раньше, и летом он был почти спрятан в зарослях жгучей крапивы, высокий, как он сам, но теперь куст был мертвым и расплющенным там, где он был завален снегом, а мусоросжигательная установка стояла. он был очень черным, и из него поднималось оранжевое пламя.
Мне было интересно, означает ли это, что игра окончена, можно ли сейчас забыть об этом.
Когда Питер вернулся, он остановился у подножия лестницы и посмотрел вверх, ожидая, что я что-нибудь скажу.
'Хорошо?'
«Значит, ты все сжег».
'Ага.'
'Так?'
Позже, когда у меня был включен телевизор, он вошел в гостиную и сел в кресло.
«Не смотри на меня так».
«Я ни на что не смотрю».
«Так что ищи где-нибудь еще».
Он смотрел телевизор, но не смотрел его.
«Как вы думаете, остальные члены ее семьи умерли так же, как и она? Если она оставила их в Германии, как вы сказали, и приехала в Англию, то они, вероятно, умерли в концентрационных лагерях. Потом их всех отравили газом ».
«Я ничего об этом не знаю».
«Наверное, это было то же самое».
'Замолчи. Я не хочу знать ».
«Такой же газ.
- Это угольный газ, - говорил Питер. «Он сделан из угля и ядовит. Это тяжелый газ, поэтому он поражает вас, если вы лежите на полу, например, в газовых камерах, где люди забирались друг на друга, чтобы получить остатки воздуха. Скоро у нас больше не будет угольного газа. У нас будет природный газ, и тогда люди не смогут так себя убить ».
«Ты мог бы что-нибудь сделать, если бы захотел. Я не всегда тебе нужен ».
«Нет, правильно. Я не знаю, не так ли?
В то время наш отец думает, что мы достаточно взрослые, чтобы знать. Он рассказывает нам перед ужином в тот понедельник вечером. У него что-то только что нагревается в духовке, и он в фартуке, который надевает для готовки. Он заставляет нас двоих сесть за только что накрытый стол и говорит это несколькими прямыми словами.
«Я должен тебе кое-что сказать. Миссис Кан умерла в пятницу. Боюсь, они думают, что она покончила жизнь самоубийством ».
Мне нравится ясность слов. Они укрепляют ваши мысли. Подобные слова можно аккуратно сложить, как нож и вилку рядом с тарелкой.
«Теперь ты достаточно взрослый, чтобы разбираться в подобных вещах».
Затем он, как запоздалые мысли, говорит: «Вам обоим следует сегодня вечером помолиться за нее. У нее была очень печальная жизнь. Думаю, на войне она потеряла всю свою семью, а после этого потеряла мужа.
«Да», - говорю я. «Ей было очень грустно».
Вот и все. Питер вообще не реагирует. Можно почти подумать, что он ничего не слышал. В следующую минуту тишины я чувствую, как текут слезы, но прохладно, без содрогания, как будто это всего лишь вода.
В поезде была девушка. Хрупкая, темная, немного старше меня. В поезде было полно детей.
В поезде были только дети, и они разговаривали, пока поезд двигался, но когда он остановился, в вагоны заходили взрослые, и дети больше не разговаривали. Место, где остановился поезд, было пустым, в глуши. Дети цеплялись за себя и за маленькие чемоданы, которые у них были с собой, и повторяли себе, кто они внутри и что помнят, пока поезд снова не тронулся и не повторил это им.
Папа переводит взгляд с одного на другого из нас, он стоит перед нами за накрытым столом, в фартуке, руки, как ни странно, незаметны. Он всегда выглядит немного неуместно, когда готовит, слегка потерянным. Приходит ли ему в этот момент то, что он не сказал раньше, то, что он никогда не может заставить себя сказать?
4