- Можно? – заглянула в кабинет, прикрыла за собой дверь и подошла к столу.
- Я сейчас… - он сделал какие-то пометки в лежащих перед ним бумагах и закрыл папку. Выключил компьютер и поднялся из-за стола.
Все это время Джоанна сидела на краешке стола, смотря на него.
- Что с тобой? - Она остановила его, когда он проходил мимо нее. - Я же вижу. С тех пор, как я очнулась, ты сам не свой. Все же хорошо, я в порядке. Жан с Сашей нашли противоядие…
- Откуда ты знаешь? – он прервал ее, почему-то вздрогнув от ее последних слов.
- Саша сказала.
«Дожил, дочь покрывает его…»
- Она сказала, что они смогли не без помощи ее бабушки найти противоядия для Этьена и меня, что…
- Противоядие для Этьена действительно нашли Саша и ее бабушка. А вот для тебя…
Кристиан вдруг понял, что не может больше молчать, не может врать. Он с самого начала знал, что скрывать правду не станет. Все эти годы, проведенные с Джоанной, научили его отвечать за свои поступки. Кри-кри двадцапятилетней давности, возможно, и промолчал бы, не сочтя это вообще ложью, или оправдав это спасением жизни. Но для него сегодняшнего оправданий не существовало. Он поднял на нее глаза.
- Я должен тебе кое-что сказать.
Ну, где же они!? Ужин скоро остынет. Саша торопливо шла по коридору в сторону кабинета отца. Пробегая через холл, вдруг замерла, бросив взгляд в окно.
- Что ты делаешь!?
Она выскочила на улицу, не накинув даже шаль. Подбежала к машине как раз в тот момент, когда Кристиан, закинув дорожную сумку на заднее сиденье, захлопнул дверь.
- Малыш… - он повернулся к ней, взял ее дрожащие руки в свои.
- Ты что… рассказал ей? – Саша покачала головой.
- Я не мог ей врать. – Кристиан выдохнул, посмотрел куда-то в сторону, снова вернулся взглядом к Саше. – Я бы все равно не смог жить с этим, каждый день думать об этом. Я должен был найти другой выход. Но я не смог.
- У тебя не было времени! Что ты мог сделать за те несколько часов? Это был единственный на тот момент выход! Та женщина не оставила тебе выбора! Она прекрасно понимала, что ради Джоанны ты пойдешь на все! Бывает сексуальное, бывает физическое, а бывает и психологическое насилие!
- Как бы мы с тобой это не называли, - прервал ее Кристиан, - суть от этого не меняется. Я изменил ей, я предал ее.
- Ты с ума сошёл!? Ты спас ей жизнь! И то, какую цену ты за это заплатил, это твоя боль, а не вина! - Саша качала головой, она уже почти ничего не видела сквозь пелену слез. – Как она могла выгнать тебя?
- Она не выгоняла. – Кристиан мягко взял голову дочери руками, вытер слезы. – Но я слишком хорошо ее знаю. Сейчас ей нужно время. Чтобы уложить все это в голове. Чтобы принять или… - он сделал паузу, - не принять случившееся. Это было. Мне с этим дальше жить. Ей с этим дальше жить. Но делать вид, что ничего не произошло, ни она, ни я не сможем. Я должен был найти другой выход. Или хотя бы совладать с собой. А получается, что я предал не только ее, но и себя самого.
- Ты должен только одно… - Саша вдруг обхватила его за шею, обняв крепко-крепко, - остаться…
- Прости… - Кристиан прижал ее к себе, обнимал, поглаживая по спине, потом отстранился. Прежде чем сесть в машину, обернулся, бросив взгляд на дом.
Саша стояла и смотрела вслед удаляющимся фарам. Потом повернулась назад, увидела, как колыхнулась штора в одном из окон. Глотая слезы, медленно пошла в дом. Проходя мимо спальни отца и Джоанны, увидела полоску света под дверью, остановилась, стояла долго, держась за ручку двери, но открыть так и не решилась.
Первое, что увидел Леон, открыв глаза, был сидящий напротив него на кровати Этьен. Часы показывали четыре утра.
- Отвезешь меня в аэропорт, - коротко сказал он.
Документы были при нем, вещи он решил забрать у Кристиана и Джоанны позже. Изабелла Рональдовна спорить не стала, напоила их кофе, и уже в пять они выезжали из ворот ее дома.
Высадив Этьена у входа в главный терминал, Леон решил, что домой ехать уже не имеет смысла. Да и поработать в тишине, пока Управление еще не превратилось в гудящий улей, тоже неплохо.
Въезжая на парковку, он с удивлением увидел там машину Кристиана. И судя по нападавшему на нее снегу, стояла она там как минимум всю ночь. Захлопнув дверь, Леон поднял голову и увидел тусклый свет в нужном ему окне.
Кристиана он застал на кухне в его приемной засыпающим кофе в кофеварку.
- Ни свет, ни заря? – спросил, прислонившись к дверному косяку.
- Да, решил пораньше приехать, - не оборачиваясь, ответил Кристиан, включил кофеварку. – Из-за последних дней текучки накопилось.
- Хватит врать.
Кристиан повернулся и посмотрел на него.
- Ты ночевал здесь.
Это даже был не вопрос, а констатация факта. Помятый ворот рубашки, щетина и круги под глазами красноречиво говорили о том, где именно Кристиан провел ночь.
- Пошли.
Махнув рукой, Кристиан направился в кабинет. Леон молча последовал за ним. Кристиан вытащил из кармана куртки сложенный вчетверо листок, что-то дописал на нем и протянул Леону.
- Не волнуйся, - бросив короткий взгляд на листок, Леон поднял глаза на Кристиана, - я тебе ее из-под земли достану.
========== Последний рейс, или на выход, господа. ==========
« - Не дури, Маргарита. И не строй из себя недотрогу. А то я не видел, как ты на его сына поглядывала!
- Сыну двадцать, а ему…!
- И что? Красиво жить любишь? Шмотки красивые любишь? Так сделай хоть что-нибудь, чтобы заработать их!
- Ты просишь меня? Лечь? Под старика? Да кто ты после этого!?
- Ему и шестидесяти нет, не переломишься разок. Я все сказал.»
Она тогда сидела и глотала слезы. Ей восемнадцать, она влюблена в сына папиного начальника. Строит красивые планы. И вдруг… Тот оказывается положил на нее глаз и недвусмысленно намекнул отцу, что, если тот хочет сохранить теплое местечко… Он даже не думал. И не оставил ей выбора.
Как она тогда выжила? И физически, и морально? Тогда ли сломалась? Или позже, когда его сын в порыве разговора назвал ее шлюхой?
Но именно тогда и родилась в ней нынешняя Маргарита. С ее холодно-циничным отношением к мужчинам, с ее навязчивым желанием снова и снова наказывать их. За ее сломанные мечты, за ее разрушенную жизнь и убитую душу. Когда ей наскучили легкие победы, мужчины, что сами шли за ней, только улыбнись, она взялась за «тяжелую артиллерию». Сломать, подчинить себе сильного мужчину было непросто, тем сильнее тешила ее раненое самолюбие очередная победа. Она шла, перешагивая через них, втаптывая их, как когда-то один из них втоптал ее, оставляя после себя разрушенные семьи, сломанные карьеры, самоубийства, скандалы. Ей было плевать на них, ее разбитое сердце и мертвая душа уже никак не реагировали на сожженные в пепел «города», что она оставляла за своей спиной.
Когда она согласилась на первое «дело»? И с удивлением обнаружила, что ей это нравится? Нравится понимать, что и этот вид власти над мужчинами приносит пусть мимолетное, но удовлетворение. Нравится решать – жить им или нет, умирать долго или быстро. Когда на нее однажды вышел неприметного вида человек и спросил, не против ли она того, чтобы ее своеобразное хобби приносило ей еще и прибыль, она думала ровно один глоток коктейля. Так родилась «пиковая дама».