- Понял тебя.
Макс выключил телефон и посмотрел на остальных. Сказать, что все были в шоке, значило ничего не сказать.
- Я ничего не могу понять, – качала головой Саша. – Я всегда четко чувствовала его, а сейчас… Я не могу сказать ни что он жив, ни…
- Справишься один день? – взял ее за руку Макс. – Одри возвращается завтра вечером.
- Справлюсь… – кивнула Саша. – С нами мадам Флор, Дэймон утром вернется. – Ее голос дрогнул, няня и муж еще ничего не знали.
- Я попрошу Леона, да и думаю, в Управлении сами сообразят, чтобы прислали охрану или полицейский наряд. Утром журналисты прочухают, что и как, устроят вам тут осаду. Вы, – Макс посмотрел на Рона и Венеру, – можете пару дней школы пропустить, я… – он чуть был не сказал: «Крис», но замялся, сдержал в себе, – потом все объясню.
Поднявшись, направился к двери, даже не заметив, что пару раз встал в лужи лимонада на полу. Под молчаливые взгляды Саши и Венеры Рон тоже слез со стула и вышел следом за Максом.
Из окна его комнаты были видны окна спальни Макса и Одри. Сидя на подоконнике, Рон смотрел, как Макс торопливо закидывает в рюкзак вещи. Помедлив, туда же кинул пистолет, Рон даже с такого расстояния разглядел очертания кобуры. Включив ноутбук, Рон пытался хоть что-то найти. Но интернет пока молчал. Почти ночь на дворе, да и рейс частный, пассажиров мало, вряд ли будет много упоминаний в прессе. Если только в непосредственной связи с должностями и положением пропавших пассажиров. Официальное заявление Елисейского дворца будет не раньше завтрашнего обеда, но Рон уже сейчас догадывался, что там будет. Традиционное «не будем спешить с выводами», «комиссия разберется», «поиски будут вестись непрерывно». Но ни один из спасателей не будет, как бы хорошо он ни выполнял свою работу, болеть за все происходящее так, как Макс, Леон, как он…
Рон снова посмотрел в окно. Макс закинул последние вещи, застегнул рюкзак. Прежде чем выйти, сел на кровать и набрал кого-то на телефоне. Рон уже принял решение, и эта задержка Макса, возможно каких-то несколько минут, была для него знаком. Захлопнув ноутбук, Рон соскочил с подоконника.
Предварительно посмотрев в иллюминатор и поняв, что самолет достаточно устойчиво лежит на небольшой равнине, Джоанна начала выбираться из кресла. Как Кристиан оказался в проходе, если сидел рядом и тоже был пристегнут? Но это был второй вопрос, который волновал ее сейчас. Первый, кончено же, – жив ли он? Не зря говорят, что в экстремальной ситуации мозг человека мобилизуется. Паники не было, даже страх еще не захватил ее в свой плен.
Осторожно ступая, Джоанна добралась до виднеющейся из-под обломков руки Кристиана. Присев рядом, протянула руку и вдруг замерла у самого его запястья, никак не решаясь приложить палец. Когда почувствовала бьющуюся вену, выдохнула и потихоньку начала один за другим убирать куски обшивки, обрывки кресел, какие-то провода. Ей даже попалась непонятно откуда тут взявшаяся дверца бара-холодильника. Убрав последнюю преграду в виде столика, Джоанна замерла, присев на него же.
Кристиан лежал на боку, левая ноги его была зажата опрокинувшимся креслом, правая рука терялась где-то впереди под очередным завалом, а левой он закрывал голову, видимо, когда уже понял, что делать что-либо бесполезно, можно только замереть. Джоанна снова проверила пульс, приложив руку к шее. Жив… Что его спасло… Нависшая над ним полка, создавшая что-то наподобие крыши? Накренившееся переднее кресло, принявшее на себя «удар» в виде отвалившегося огромного куска обшивки с торчащей из него арматурой? Или, может, огромный сугроб, в который самолет въехал левым бортом, зарывшись в него по самую крышу?
Для Джоанны было неважно, как и что, главное – жив. Она склонилась над ним и осторожно коснулась лица. Понимая, что двигать нельзя, старалась просто хотя бы привести его в чувство. Несколько поцелуев, поглаживание щеки… Наконец, Кристиан вздохнул и слегка пошевелился.
- Не дергайся… – Джоанна наклонилась к нему. – Попробуй сначала осторожно пошевелить руками и ногами. Ничего не болит?
Впрочем, Кристиан и без нее знал, как надо действовать в подобных ситуациях. Она увидела, как он открыл глаза, слегка повернул к ней голову.
- Если не считать зажатой ноги, – сказал, посмотрев на нее, – вроде все нормально.
- А рука? – она посмотрела на забросанную чьими-то вещами правую руку Кристиана.
- Это ерунда, – Кристиан дотянулся до завала, осторожно приподнял его, чтобы не вызвать обрушения чего-либо еще, и вытащил руку. Джоанна помогла ему сесть. – Теперь слушай внимательно, – он посмотрел на нее, – когда я тебе скажу, немного, достаточно пары сантиметров, приподними кресло. Сможешь?
Джоанна кивнула. Должна смочь. Самому Кристиану до кресла не дотянуться.
- Как ты оказался в проходе? – придвинувшись ближе к креслу, Джоанна прикинула, за что будет лучше взяться.
- Когда мы уже влетели в сугроб, – Кристиан следил за ее движениями, чтобы в случае, если будет слишком рискованно двигать кресло, вовремя ее остановить, – я увидел, как Франка засыпало вывалившимися из шкафа пожарными инструментами. Ты была в порядке, даже сказала мне, что ничего не болит. Не помнишь?
Джоанна покачала головой. Она ничего этого действительно не помнила. Последнее, что осталось в ее памяти, как самолет в воздухе вдруг дернуло, он резко накренился вправо и стал стремительно снижаться. Обхватившие ее руки Кристиана, промелькнувшая перед глазами жизнь, и две мысли – хорошо, что с ним, и как же там теперь дети…
- Когда я уже подошел к нему, самолет вдруг снова дернуло, и я упал в проход. Помню падающее на меня кресло и посыпавшиеся сверху вещи. Успел только закрыть голову рукой и все… – Кристиан максимально, как смог, придвинулся ближе к креслу, поднял на Джоанну глаза. – Готова?
Она кивнула и взялась за достаточно прочный, как ей показалось, обломок пола, которым рассчитывала приподнять кресло, словно рычагом.
- Давай!
Кресло было не тяжелое, скорее, она боялась, что, приведя его в движение, она потревожит что-то еще, что вызовет новые обвалы. Но все обошлось.
- Отпускай.
Кристиан быстро освободил ногу, возвращённое на прежнее место кресло не пошевелилось и, переводя дух, он прислонился к тому, что совсем недавно было тележкой стюардессы. Саму стюардессу Джоанна увидела в конце прохода ближе к хвосту самолета, и, судя по остекленевшим глазам и огромной ране на виске девушке уже ничем нельзя было помочь. Кристиан проследил за ее взглядом. Когда Джоанна подошла и присела рядом с ним, вздохнув, обнял ее за плечи и прижал к себе.
В салоне стремительно темнело, и только благодаря кристально белому снегу было видно почти так же хорошо, как и днем.
- Надо понять, что с остальными. – Кристиан поднялся и осмотрелся по сторонам. Царящая за дверью кабины пилотов тишина наводила на нерадостные мысли.
- Я проверю. – Джоанна поднялась и пошла в направлении кабины.
- Будь осторожна, не спеши, ступай медленно.
Он проводил ее взглядом и повернул голову в ту сторону, где последний раз видел Франка. Вместо нового знакомого там была лишь груда многочисленного пожарного снаряжения, основание которой было усыпано разбитыми бутылками. Вылившиеся из них содержимое замерзло, превратив пол в каток. Кристиан подошел и стал медленно убирать огнетушители, веревочные лестницы, надувной трап. Наконец, он разглядел ворот куртки Франка.
- Пилоты мертвы, – он повернулся к вернувшейся Джоанне, покачал головой. Предсказуемо…
Убрав последний зажимающий Франка кусок обшивки, Кристиан осторожно приложил палец к его шее.
- Кажется, пульс есть… – наклонившись, он осмотрел Франка, не увидев видимых повреждений, медленно, совсем чуть-чуть развернул его голову к себе. Его ресницы дрогнули, послышался стон.
- Слышишь меня? – Кристиан наклонился к нему. – Что-нибудь болит?
- Живот… – простонал тот.
- Черт… – перегнувшись через Франка, Кристиан увидел острый штырь, пронзивший его бок в районе печени. Черт… Черт! Кристиан сжал губы, понимая, что жизнь парня отмеряет последние минуты.