Снова шуршание шин за спиной. Обернувшись, Джоанна увидела два одновременно подъехавших такси. Из первого выскочила Элен, не обращая внимания на выбившуюся прядь волос, подбежала к ней, резко остановилась, смотрела на нее несколько секунд. Губы дрогнули, руки привычно обхватили за шею. И Джоанна словно вернулась в студенческие времена, когда объятия подруги всегда приносили успокоение и уверенность, что все образуется. Но не сейчас…
Когда Элен отпустила ее, и Джоанна подняла глаза, то тут же то ли выдохнула, то ли вздохнула. Брошенный на Лали взгляд, в котором восхищение смешалось с тихой благодарностью. Только Лали могла сотворить такое чудо – в конце дорожки стояли Этьен и Николя, те самые, которых не смог вызвонить никто. А Лали смогла. Перевернула вверх дном Арктику и Африку. Пообещав Джоанне, что на последнюю встречу с Кристианом придут все его друзья, выполнила свое обещание.
Этьен и Николя молча замерли около нее. Та ситуация, когда хочется много сказать, но никакие слова все равно не смогут в полной мере рассказать, прокричать, простонать о той боли, что сковала тела и сердца. Кати просто молча обняла ее. Молчание сейчас говорило громче любых слов.
Снова шуршание гравия. Смогли… Джоанна тяжело задышала, словно задыхаясь, смотрела на выходящих из очередного такси Брайана и Аделину. Хоть в чем-то звезды оказались благосклонны к ним. Брайан уже два года работал в службе охраны президента США и как раз сопровождал его во время визита в Париж. Аделина же была на каком-то суперважном форуме. Сообщение о покушении на Кристиана пришло во время выступления главы ОПЕК. Звук каблуков выбегающей из зала Аделины перебил даже громкий голос оратора.
Они были готовы послать всё и всех, потому что не могли не быть сейчас с ней. Аделина остановилась напротив нее как раз в тот момент, когда на дороге показался черный лимузин. Медленно повернувшиеся головы, вмиг замершие сердца. Молчание, нарушаемое лишь шепотом ветра в листьях над их головами и шуршанием шин. Из лимузина вышел Жак и молча посмотрел на них. Макс, Леон и Оливье подошли к задней дверце.
Когда они вчетвером вытащили из машины небольшой серый металлический ящик, Джоанна вдруг застонала, ноги подкосились, но Этьен успел поймать ее. Приглушенное «Крис…» Аделины, краем глаза Джоанна заметила, как она просто рухнула на руки Брайана. Тут же рядом появился Жан, резкий запах нашатыря ударил в нос.
Все, что было потом, было с ней и не с ней. Придерживаемая с одной стороны Максом, с другой Этьеном, она словно смотрела плохое кино. Молча кивнула подъехавшему президенту. Слов не было. Никто ничего не говорил вслух, но каждый, подходя к яме и бросая в нее горсть земли, говорил что-то свое про себя, даря дорогому им человеку свое последнее «прости» и «прощай».
Как она сделала эти три шага, как опустилась на колени… Песок сыпался сквозь дрожащие пальцы. Руки сына легли на плечи. И вдруг она завыла, как раненый зверь. Упала на свежую насыпь, вцепившись в нее руками, не желая отпускать, не зная, как… Как теперь дышать без него, говорить, ходить… Как засыпать и просыпаться в пустой, навсегда остывшей постели…
Как… жить!? Как…?
Снова запах нашатыря, чьи-то крепкие руки, поднявшие и крепко обнявшие ее. Полу-плач, полу-вой Аделины рядом. Чей-то сдавленный мужской стон. Все это было не с ней, а в параллельном мире, в котором ее больше не было. Потому что она только что умерла. Вместе с ним.
Как ее посадили в машину, она не помнила. Как приехали в опустевший дом, тоже. Как помогли подняться наверх, раздеться… Помнила лишь холодное прикосновение иглы, мягкие руки Жана и вмиг окутавший ее туман.
Снова это прикосновение иглы, снова этот холод и окутывающий ее туман. Не надо… пожалуйста, не надо… Из-под ресниц покатились очередные обреченные слезы. Она уже потеряла счет, сколько раз вот так снова и снова проваливалась в темноту. Едва сознание начинало возвращаться к ней, как его опять отключали. Она лишь могла догадываться, что это либо сильное снотворное, мгновенно вырубающее ее, либо препарат, вызывающий медикаментозную кому.
Сколько времени она провела здесь? В одно из просветлений, за несколько минут, пока к ней не пришли и не вырубили снова, смогла разглядеть, что находится в каком-то темном подвале, из освещения ей оставили лишь тусклую лампочку под потолком. Видавший виды матрас под ней составлял все ее удобства. Ни голода, ни жажды она не чувствовала. Значит, вместе со снотворным ей вкалывают что-то еще. Последнее, что помнила, как в такси водитель предложил ей воды, протянул бутылку.
Сознание в очередной раз потихоньку просветлялось. Но в этот раз в окружающей тишине она уловила новые звуки. Что-то похожее на стон донеслось до нее. Она что, в логове какого-то маньяка? Или может, ее похитили, чтобы отдать в сексуальное рабство, и она только что слышала голос очередной жертвы, такой же, как она? Она попыталась открыть глаза, чтобы посмотреть, кто здесь с ней, но тяжелые веки отказывались подниматься.
Вдруг послышались шаги. Она замерла, делая вид, что по-прежнему спит.
- Все в норме, спит… – послышался глухой голос над ней. – Хорошая штука, я тебе скажу. Как он и сказал, вырубает мгновенно. Спи себе, отдыхай.
- Поди, он разбирается в этом, – усмехнулся второй голос. – Все-таки…
Голос не успел закончить, вновь послышался стон.
- Этот, кстати, тоже почти оклемался. Надо позвонить, сказать.
- Не надо. Сам недавно звонил, сказал, к вечеру приедет, как только сможет незаметно вырваться.
Судя по раздающимся звукам, один из пришедших открыл ампулу. Она невольно напряглась, приготовившись в очередной раз принять иглу, но ничего не произошло.
- Вот так… Точно по написанному им графику и в установленной дозировке.
Похоже, укол сделали ее сокамернику.
- Вообще, не понимаю, чего мы с ними так возимся? И чего он так взвился, когда я забыл этому вовремя укол сделать? Чуть не убил. Я вот думаю…
- Наше с тобой дело, – прервал его второй, – следить, чтобы девчонка спала, а этот не сдох. А думать будут другие. Кому положено. Ладно, пошли поедим что ли… С вечера не ели. Только смотри не проболтайся ему, что ночью из-за твоей забывчивости снова этого откачивали.
- Я что, самоубийца… – проворчал голос.
Удаляющиеся шаги стихли, заскрежетал засов. Эти минуты пошли во благо, веки, наконец, медленно, с трудом, но открылись. Когда туман в глазах рассеялся, она смогла разглядеть, что у противоположной от нее стены, почти в самом углу на таком же, как у нее, матрасе лежит еще один человек. Лицом к стене и спиной к ней. И, как и у нее, с прикованной наручником к стене рукой. Туман в глазах и темнота в подвале не помешали ей, однако, понять, что это мужчина.
Она долго лежала и смотрела на него, но он так и не пошевелился. А она все смотрела и смотрела, пока измученное сознание и без дополнительной помощи не покинуло ее. Наверное, впервые за последние дни она уснула сама. Сквозь зыбкую дрему пустила тихую слезу, когда почувствовала очередное прикосновение иглы.
Туман, густой, липкий. Боль, тянущая, монотонная. Вспышки памяти, как осколки взлетающей в воздух машины. Веки дрогнули, полуоткрытые глаза разглядели земляную стену. Тишина. И вдруг… чей-то тихий стон. Или плач?
Превозмогая слабость и боль, он медленно повернулся. Тяжело дыша, ждал, пока туман в глазах рассеется. Наконец, в полумраке подвала смог разглядеть фигуру девушки в противоположном углу. Шальная, словно пуля, мысль залетела в голову. В тот же момент девушка, застонав, повернулась, и он смог разглядеть ее лицо.
Не может быть… Заскрежетал засов.
- Что… ты… сделал… с ней… – хрипло прошептал он, смотря на появившегося в дверях человека.
Комментарий к Глава 4. Принятие отрицания. * reposez-vous en paix – покойся с миром (фр)
====== Глава 5. Скелет в шкафу. ======
Едва заметная в полумраке подвала усмешка коснулась губ мужчины. Он прошел немного вперед и сел на какой-то сундук, бросил рядом газету. Поправив скомканный угол, вдруг поднял на него глаза.
- Что ты сделал с ней? – голос все еще плохо слушался его. – Гнида…