Кира отправилась к ангару, в котором стоял их звездолет, на который они могли проходить беспрепятственно, хотя и расположились из вежливости в предложенных каютах на основном корабле. Девушка забежала в медотсек, но там было пусто и тихо. Они же находились в относительной безопасности, и медикам незачем было дежурить на своем обычном месте. В случае тревоги они бы в зависимости от ситуации отправились бы туда или начали бы оказывать помощь раненым там, где они бы появились.
Магнитная карточка капитана звездолета давала Кире возможность открыть все помещения ее корабля. Естественно, она не пользовалась этой привелегией, чтобы проникнуть в каюты товарищей. Но сейчас случай был серьезным.
— Саша?
Он вышел ей навстречу из душа в одном полотенце, небрежно обернутом низко на бедрах. По мускулистому торсу медленно стекали капли воды, а промытые рассечения еще не успели намокнуть кровью снова — Резкий успел тщательно смыть кровь с лица и рук.
Увидев его во всей красе и не особо сильно поврежденным, Кира от облегчения обняла друга:
— Живой.
Она хотела бы и сильнее, но опасалась за его ребра. У Сталия они были явно сломаны, не ответил ли он тем же своему спарринг-партнеру?
— Сядь, посмотрю внимательно.
— Ерунда какая, — отмахнулся он, втайне надеясь, что она обнимет или хотя бы дотронется до него еще разок. — У меня аптечка же есть полевая. Сейчас быстро все залью, и никто не заметит.
— Нет. Раз уж я здесь. То или я. Или вызову медика.
— Мы с ним надоели друг другу, — отшутился Резкий, чувствуя, как от улыбки снова разошелся порез на скуле и тонкая струйка предательски поползла по щеке, угрожая капнуть на полотенце или Кире на рукав. — Так что лучше ты.
Он закрыл глаза и сквозь ресницы наблюдал за ее сдержанными движениями — как раскрыла его аптечку, как промыла еще раз все ссадины, забрызгала их пенкой и нежным прикосновением стерла лишние брызги с его щеки. Он замер в несбыточной надежде, что она поцелует его — хотя бы в нос.
Пальцы Киры осторожно скользнули по его ребрам — девушка и сама пару раз получала такую травму, и прекрасно знала, что и как искать на мускулистых боках и груди отчаянного драчуна Сашки, постоянно влипавшего во всякие истории и в бою, и даже на отдыхе. Он постоянно за кого-то вступался, наводил справедливость и часто за это расплачивался ранениями, что его не особенно огорчало. Главное, что командир понимала порывы его души и не наказывала — закон Резкий не переступил ни разу. Резкий задержал дыхание от удовольствия, вообще забыв о боли, когда она стала втирать мазь и затягивать ему грудь повязкой.
— Больно? — спросила Кира, видя, что парень не дышит.
— Нет, конечно, — мурлыкнул он.
— Зачем, Саш? — теперь у Киры уже не было опасений за его здоровье, и она высказала то, что тревожило ее гораздо больше.
— Он ребят подставил, — резко и зло ответил он. И тихо прибавил: — А еще ведет себя так, как будто ты его собственность. Даже если он любит, это его не оправдывает.
Кира опешила:
— Со Сталием я сама разберусь.
И тут Резкий в лоб спросил ее:
— Кира он тебе нравится?
Кира смутилась и не смогла найти слов.
Тогда Резкий вздохнул:
— Я понял. Лезть не буду. Просто знай, что мы тебя всегда поддержим.
— Я знаю это, — Кира улыбнулась и про себя подумала: «Только ничего ты не понял, Саша…»
А вслух сказала, заканчивая перевязку:
— Вот и все. там только ушиб, может, едва заметная трещина. Кости целы. Везучий ты, Саша!
— Не везучий, а быстрый! — парировал он. — И кости крепкие.
— Но медикам бы показаться не было б лишним.
— Не хочу. Ты же меня понимаешь. И ты сама не всегда к ним бежишь.
— Увы. Поспишь тут?
— Немного. Не говори ребятам ничего. Знаешь же, не расклеюсь. Отдохну и буду в норме.
— Знаю, поэтому и оставляю спокойно. Но прошу. Если вдруг что, дай знать. Как командиру и как другу.
Она вышла, закрыв за собой дверь в его каюту на их родном корабле, и отправилась на основной борт — продолжать выполнять свои задачи, стыкуя позиции дипмиссии и посланника Таллирии по множеству мелких, но жизненно важных проблем.
И действительно, Резкий проснулся заметно лучше себя чувствуя. Он полежал какое-то время, не открывая глаз и представляя снова руки Киры на своем теле.
— Ради этого стоило подраться не только со Сталием, а с кем угодно.