— Да, ваше высокопреосвященство. Когда я выезжаю?
— Чем скорее, тем лучше. Путь в Ристонию не короткий.
— Я отправлюсь сегодня же. Есть ли у меня дополнительные поручения?
— Будь внимательна, — без малейшей паузы последовал ответ кардинала. — Смотри и слушай. Особенно находясь во дворце Анри Пятого. Однако будь осторожна и не переусердствуй в этом направлении. Мы заинтересованы в сотрудничестве с лордом Эстли и не хотим вызвать гнев ристонийских властей. Также присмотрись к своим собратьям по ремеслу, вместе с которыми будешь выполнять задание. Вполне возможно, что это не последнее наше сотрудничество с Ристонией в вопросах, связанных с эркландской ситуацией.
Я в очередной раз склонила голову и, благословлённая кардиналом в дорогу, покинула кабинет.
Далеко, впрочем, не ушла, так как в соседней комнате столкнулась с племянником кардинала, графом Ринольдом Этьеном Монтереем. Друзья, к коим и я полагала возможным себя причислить, как правило, звали его сокращённо — Рэм.
— Ну что, совсем загонял тебя дядя? — с добродушной усмешкой осведомился он, поднявшись мне навстречу из глубокого кресла, в котором прежде вольготно устроился.
— Да нет, — откликнулась я, коротко коснувшись протянутой руки скорее в мужском, чем в женском, приветствии. — Всё хорошо. Нормальное служебное задание.
— Да ладно, уж мне-то можешь сказать правду, — по-свойски подмигнул Рэм. — Государственные дела для дяди прежде всего. А о том, что в итоге хрупкой леди приходится мотаться по всему свету, наверняка не задумывается.
— Хрупкой леди? — Я весело рассмеялась. — Я, красавец, не леди и уж тем более не хрупкая.
Улыбка никак не сходила с губ.
— Хрупкая-хрупкая, — отмахнулся Рэм. — В зеркало на себя давно смотрела? Худая, как тростинка. Кажется, на ветру сломаешься.
Ну да, худая. Но что поделать, пышные формы даны не всем. Зато балансировать где-нибудь на карнизе намного удобнее так.
— Не бойся, не сломаюсь, — заверила я. — Я не хрупкая, я гибкая. Меня можно складывать вдвое и даже вчетверо — и ничего, разогнусь и пойду дальше как ни в чём не бывало. Я не тростинка, Рэм. Скорее, змея.
— Знаю-знаю, — скептически отмахнулся тот, явно считая моё последнее заявление не заслуживающим внимания. — Очкастая и с капюшоном.
Он насмешливо щёлкнул меня по носу, а я опасно прищурила глаза и сжала губы в тонкую линию.
— Послушай, Монтерей, не буди во мне леди, — зловеще предупредила я.
— Даже пытаться не буду, — шутливо отпрянул Рэм. — Иначе меня жена убьёт. А дяде потом скажет, что это на неё постродовая депрессия так подействовала.
— Разве у графини постродовая депрессия? — удивилась я.
Конечно, мне редко доводилось появляться в высшем свете (да что там, я и в Эрталии-то бывала лишь время от времени), но леди Аделина Монтерей совсем уж не производила впечатления страдалицы.
— Нет, — вернул мне веру в собственную проницательность Рэм. — Но она не упустит случая воспользоваться столь удобным оправданием.
— Решай свои семейные вопросы самостоятельно, — хмыкнула я. — А мне пора собираться, я сегодня уезжаю.
— Далеко?
— За границу.
Не думаю, что он ожидал точного ответа, к тому же, если действительно хотел его получить, всегда мог обратиться к кардиналу. Племянник занимался политикой значительно меньше, чем дядя (не тот у него был склад характера), но ширма недоверия этих мужчин не разделяла.
— Вот я и говорю, — нарочито вздохнул Рэм, — совсем тебя дядя загонял.
— Слушай, не поминай своего дядю всуе. Таких, как он, почти не бывает.
— Дети мои, долго ещё вы собираетесь обсуждать мою скромную персону? — Голос кардинала, раздавшийся из-за двери кабинета, заставил нас обоих вздрогнуть от неожиданности. — Ринольд, я жду тебя уже давно.
Мои плечи затряслись в беззвучном смехе. Подарив приятелю прощальный щелчок по носу (в отместку за его собственный), я направилась к казначею, получать необходимые для путешествия деньги. Если потороплюсь, то успею одолеть сегодня двадцать, а то и все тридцать, миль.