Комната внезапно покачивается у меня под ногами. Я отступаю на шаг. Держи себя в руках. — Если мы ошибались насчет него… если Хардвик жив… — На мгновение я не могу говорить, даже не могу сосредоточиться на Гэвине. Я потерялась в искривлении времени, меня засосало обратно в момент, который я вычеркнула из своей памяти. В тот самый момент, когда я узнала, что самолет взорвался.
— Если его не было в самолете, тогда Дэнни… он мог быть… — Я не осмеливаюсь произнести следующее слово, но мы оба знаем, что это я хочу сказать: жив.
Гэвин качает головой, но я уже чувствую, как внутри меня расцветает дикий и опасный цветок надежды. Я не могу позволить ему вырасти; я не вынесу, если его снова вырвут с корнем.
— Мэгги, — тихо говорит он, — мой тебе совет — забудь об этом разговоре и возвращайся домой. Возвращайся к своим цыплятам или кого ты там выращиваешь на своей ферме. Не утруждай себя попытками найти Диану. Просто оставь ее на съедение львам.
— А как же Дэнни? Что, если он…
— Прошло шестнадцать лет. Если бы он все еще был жив, тебе не кажется, что ты бы уже получила от него весточку?
— Но я должна знать правду!”
— Ты уже знаешь правду, Мэгги. В глубине души ты знаешь ее.
Я смотрю на него, вспоминая тот последний день на Мальте, когда Дэнни попрощался со мной. Вспоминая тот момент, когда я узнала, что самолет Хардвика разбился и что Дэнни мертв. Я почувствовала его смерть так же сильно, как физический удар в грудь, и это настолько ошеломило меня, что у меня сохранились лишь смутные воспоминания о том, что было дальше. Я знаю, что меня посадили на борт реактивного самолета и эвакуировали ради моей собственной безопасности. Я помню, что была ночь, когда я прибыла в Вашингтон, и я, убитая горем, брела сквозь туман к ожидавшей меня машине. Гэвин прав. В глубине души я знала, что Дэнни мертв, потому что чувствовала его отсутствие в мире, как черную пустоту, которая поглотила весь свет, всю радость.
Если бы он выжил, то стал бы искать меня. Я знаю это. И он бы меня нашел.
— Живи своей жизнью дальше, — тихо говорит Гэвин. — Езжай домой.
— Я не могу вернуться домой. Именно туда он придет искать меня. После того, что мы сделали с Беллой, Хардвик хотел бы нашей смерти. Он хотел бы, чтобы все мы умерли. — Я останавливаюсь, поднимая взгляд на настойчивый звуковой сигнал.
— Что-то сработало на моей охранной сигнализации по периметру, — говорит Гэвин.
Дверь открывается, и в комнату входит тайка. Она тихо разговаривает с Гэвином, который кивает и смотрит на меня. — Беспокоиться не о чем. Это прибыл мой курьер.
— Курьер? Посреди ночи?
— Это не тот товар, который можно доставить при свете дня. Мой человек очень нервничает в присутствии незнакомцев, поэтому, если не возражаешь, я попросил бы тебя скрыться с глаз долой. Пока он не уйдет.
— Фармацевтические препараты.
— Черный рынок предоставляет все, что угодно, но здесь, если тебя поймают, наказание довольно суровое. Ты же не откажешь умирающему человеку в обезболивании, не так ли? Это не займет много времени. Я заплачу ему и отправлю восвояси.
Женщина пересекает комнату и открывает панель в стене, — место для хранения вещей. Я вхожу в шкаф, и женщина закрывает панель. Сквозь решетчатую фрамугу над головой пробивается свет, достаточный для того, чтобы я могла прочитать этикетки на коробках, которые сложены у моих ног. Медицинские принадлежности. На картонных коробках проставлено название местной больницы, из которой они, без сомнения, были доставлены. Для западного человека, у которого есть деньги, черный рынок действительно предоставляет все.
Смутно я слышу, как женщина разговаривает с курьером по-тайски. Ее голос становится ближе, когда она приводит его в комнату Гэвина, и в нем совсем нет тревоги. Посетитель отвечает ей, тоже по-тайски.
В комнате раздаются скрип ботинок, и я слышу, как Гэвин спрашивает по-английски: — Где Сомсак?
— Он не сможет прийти сегодня вечером. Но он просил меня передать вам вот это.
— Он должен сказать мне в следующий раз, когда в планах произойдут изменения. Я надеюсь, цена такая же, как та, о которой мы договаривались?
— Конечно.
— Дай-ка я посмотрю, что ты принес.
Я слышу хруст открываемой картонной коробки, затем пауза.
— Я не понимаю, — говорит Гэвин за мгновение до того, как я слышу глухой выстрел через глушитель.
Первая пуля пробивает стену моего укрытия, едва не задев мою правую руку. Вторая пуля проходит под углом вниз сквозь стену и просвистывает мимо моей лодыжки. Теперь две точки света проникают сквозь отверстия подобно лазерным лучам.