Я смотрю на него, но все еще чувствую дистанцию между нами. Он снова замкнулся в своей защитной оболочке, где я не могу до него дотянуться. Не могу причинить ему боль. — Диана Уорд недавно связалась с ним, попросив о помощи. Она сказала, что кто-то пытается ее убить, и ей нужно безопасное место, чтобы спрятаться. Он прогнал ее.
— Довольно жестко.
— Неприятная история. Вы бы поняли, если бы вам когда-нибудь пришлось с ней работать.
— Кто пытается убить ее? — спрашивает Бен.
— Вероятно, тот же человек, который хочет моей смерти. Филипп Хардвик.
Бен и Деклан уставились на меня. Мы замолкаем, когда мимо с грохотом проплывает туристический катер с громыхающей музыкой, его палуба забита танцующими телами. Я беру свой напиток, но кубики льда растаяли, а мой джин с тоником стал водянистым и некрепким. Я чувствую, что тоже таю, мой мозг притупляется от жары и изнеможения.
— Жив? — Говорит Бен. — Его не было в самолете?
— А это значит, что все это может быть связано с местью. Если Хардвик заполучил в свои руки досье по операции "Сирано", то он знает каждую деталь о том, как это было спланировано, кто был вовлечен. Вот почему Гэвин мертв, вот почему Диана в бегах. У нее такая паранойя, что она даже Агентству не доверяет.
— Тогда тебе, наверное, тоже не стоит, — тихо говорит Деклан. Наконец-то он смотрит на меня, по-настоящему смотрит. — Ты не можешь вернуться домой, Мэгги. Не сейчас.
Возможно, никогда.
Я думаю о ферме Блэкберри, и внезапно чувствую такую тоску по дому, что это становится физической болью, такой же реальной, как муки голода. Я скучаю по виду на поля из окна моей кухни. Я скучаю по шумящей сантехнике в моем доме, по инею на окнах и звуку моих ботинок, хрустящих по снегу. Я скучаю по своим цыплятам.
— Мне нужно придумать, что делать дальше, — говорю я.
— Вот что ты делаешь: ты остаешься вне поля зрения, пока мы находим способ выследить его и нейтрализовать угрозу — говорит Деклан.
— Что, если у нас не получится? — Я смотрю на Бена. — Ты действительно думаешь, что три старых шпиона могут выступить против кого-то с ресурсами Хардвика? Если у него есть ”крот" в Агентстве…
— Я согласен с Декланом, — говорит Бен. — тебе нужно исчезнуть.
— Я уже связался со старым другом в Сингапуре, — говорит Деклан. — Ему я доверил бы даже собственную жизнь. У него есть конспиративная квартира, место, где тебя никто не найдет.
— Вот какой должна была быть моя ферма. Моим безопасным местом. — Я смотрю на Чао Прайю, на плавучие ковры растительности, которые проплывают мимо подобно пышному зеленому ковру, — вид, так отличающийся от моих любимых полей и лесов в штате Мэн. — Мне потребовались годы, чтобы найти место, которое я могла бы назвать домом. Я наконец-то пустила корни и не хочу снова их вырывать.
— Это только временно, Мэгги.
— Неужели? — Я смотрю на Деклана. — Или я никогда не вернусь домой?
Он не отвечает, но в его молчании кроется ответ. Я снова брошена на произвол судьбы и бездомна, как это было в годы после Мальты.
Мимо проплывает еще один речной катер, его двигатель так шумит, что сначала я не слышу звонка сотового телефона. Звук доносится из моего рюкзака. В мире есть всего несколько человек, которые знают номер моего одноразового телефона, и двое из этих людей сидят сейчас со мной за этим столом. Этот номер зарезервирован для неотложных дел, и оба, Бен и Деклан, вытянулись по струнке. Они наблюдают, как я достаю сотовый из рюкзака, как смотрю на имя звонящего.
Это Ингрид.
Преимущество отсутствия семейных уз, детей, мужа или любовника в том, что это делает вас неуязвимой. Каждый человек, которого ты любишь, — это слабое место в твоей броне. Когда тебе ни о ком нет дела, ты можешь быть бесстрашным, потому что мир не может уничтожить тебя так, как он почти уничтожил меня. Это урок, который я усвоила от Дэнни, и в течение многих лет я избегала привязанностей, привыкая к жизни, свободной от привязанностей.
Но отношения имеют свойство подкрадываться к вам незаметно. Вы можете не заметить небольшой выброс окситоцина в вашу кровь всякий раз, когда ваш сосед машет вам рукой или когда его внучка улыбается вам, когда вы заходите к ним на кухню. На протяжении бесчисленных утр, проведенных вместе, потягивая ужасный подгоревший кофе Лютера или кипятя кленовый сироп с Келли, во время снежной бури, когда они вытаскивали мой грузовик из сугроба, летним днем, когда мы с Келли гонялись за ее своенравными козами, нити отношений медленно связывали нас вместе. Теперь я в ловушке и не могу уйти ни от Лютера, ни от его внучки.