– Боксом не увлекались? – Он закрыл паспорт и пододвинул его на край стола. – Первенство Москвы и области, год так восемьдесят девятый – девяносто первый?
– Нет, – сказал Синцов.
Голос, кстати… Голос тоже знакомый.
– Может, в угрозыске служили?
– Нет.
– И… не привлекались?
– Не привлекался. Не увлекался. Не служил. А что?
– Ничего. Показалось, наверное. Лицо мне ваше вроде бы знакомо.
Синцов пожал плечами, пошевелился.
– Июль две тысячи второго. Проспект Вернадского. Канализация, – проговорил он медленно, словно нехотя. – Пропавшие студенты. Четверо. Вы тогда в сержантах еще ходили.
И Комаров сразу вспомнил.
– Погоди… Леший? Как это… Диггер, да?
– Он самый, – прогудел Синцов.
– Вот это да! – Комаров прихлопнул себя по лбу. – Точно! Леший! Ракоходы! Библиотека Ивана Грозного! Как это… Замуровка!
Он с видимым удовольствием вспоминал диггерские словечки.
– То-то я смотрю, он – не он… Вроде моложе должен быть! А ведь сколько лет прошло уже… Две тысячи второй, вот оно как!
– Ну да, – согласился Синцов-Леший. Железобетонное лицо его немного оттаяло. – Десять лет. Давненько.
Посмотрели друг на друга, поулыбались.
– И как ты?
– Да нормально.
– Все ползаешь еще там?
– Годы не те, чтобы ползать…
– Работаешь где-то?
– Нет, – коротко сказал Синцов. – А ты уже капитанишь вовсю, смотрю? Помню, был совсем молодым ментом…
– Был мент, стал полицейский! – Комаров хохотнул. – А помнишь, как там каменюки летали в темноте? Вот дела-а! Я вот до сих пор все думаю, кто это мог быть?
– Бомж какой-нибудь, наверное, – сказал Синцов.
– Бомж! – повторил Комаров, покачал головой. – А мне паук тогда померещился! Громадный такой!
– Человек-паук. Спайдермен, – Синцов усмехнулся.
– Ага!
Еще поулыбались.
– По какому делу вызывал-то? – спросил Синцов.
Комаров вспомнил, зашелестел бумагами.
– В общем, дело такое. Мы по золотым скупкам сейчас работаем, отрабатываем некоторые точки, ну и людей тоже, которые там крутятся… Короче, у скупа одного в телефоне нашли твой домашний номер. А скуп этот по делу у нас проходит. Такой вот был повод.
– Ясно, – Синцов уже не улыбался. – И теперь что?
– В разработку теперь пойдешь! – нахмурился капитан Комаров. – Всю подноготную, так сказать, связи, явки и так далее! Колись, Леший, пока не поздно!
Он посмотрел на каменное лицо Синцова, вздохнул.
– Ладно. Шутка. Не парься. Обычная отработка. Ты золото сдавал? Или, может, покупал?
Синцов пожал плечами.
– А что за скуп? Кто он такой?
– Веренеев Степан. На Юго-Западе работает.
– Постой… Это который в универсаме сидит на втором этаже, в стеклянной будочке?
– Точно. Знаешь?
– Я ему как-то пару серебряных монет предлагал.
Комаров кивнул, что-то заполнил в протоколе.
– Или нет, монеты я на Кузнецкий Мост носил. А на Юго-Запад – колечко золотое, – подумав, добавил Синцов. – От родительницы осталось. А может, и наоборот. Не помню точно. Давно это было.
– А колечко что? – не отрываясь от письма, спросил Комаров.
– Продал, наверное, – Синцов посмотрел в окно. – А может, подарил. Или сперли. Не знаю. Сколько лет прошло…
– Да, немало…
Комаров перечитал протокол, положил перед Синцовым.
– Вот здесь, – он ткнул пальцем.
Синцов пробежал глазами текст, взял ручку, подписал.
– Так, а что там со скупками этими? – спросил он. – Что-то украли? Или вы просто так их рейдите время от времени, для профилактики?
– И для профилактики тоже! – туманно объяснил Комаров, пряча протокол в папку. – Хотя факты тоже имеются.
– Что за факты?
– Много золота появилось в Москве. Вдруг, ни с того ни с сего. То ли приисковое, то ли гохрановское, то ли черт знает какое… Это мы и выясняем.
– Ясно, – кивнул Леший.
– Ты, кстати, из диггерских «закидок» золотишко не выносил? – неожиданно спросил Комаров и бросил на старого знакомца острый, цепкий, совсем не дружеский взгляд.
– Попадалась как-то пара монет… Но они давным-давно проданы…
– А Рудина, случайно, не знаешь?
– Какого Рудина?
– Любого.
Леший покачал головой.
– Я никакого не знаю.
– Ну, ладно…
Капитан поднялся и положил папку в сейф. Синцов слегка вытянул шею, чтобы рассмотреть, что там внутри, но ничего не увидел.
– И что теперь? – спросил он.
– Все! – объявил Комаров, усаживаясь на место. – Скупщиков будем дальше шерстить и в хвост и в гриву. А ты можешь жить-поживать себе дальше, так сказать, «ад арбитриум»! То есть, в переводе с латинского, по полному своему усмотрению!