— Совершенно верно. Вы знаете свое дело, мистер Юнг.
— Я обязан его знать, мистер Тан. Я готовил этот проект долгие годы. У меня не будет никаких возражений по поводу «Хитачи цзосен».
Тан кивнул и вполоборота повернулся к Го, который в задумчивости сморщил губы.
— К-ха, мистер Юнг… Может быть, перейдем к деталям, если вы не возражаете?
Саймон развернулся к нему, весь внимание.
— Вы рассчитываете получить кредит в сто миллионов фунтов, не так ли?
— Да.
— Что вы выставляете со своей стороны?
— Управление проектом, экспертизу и пять миллионов наличными первоначально.
— Сто миллионов — это куча денег, мистер Юнг.
Саймон улыбнулся, но промолчал. Го продолжал:
— Поправьте меня, если я неправильно представляю всю эту механику. Вы собираетесь учредить новую компанию, а?
— Да. Строительство будет вести новая компания.
— И новая компания берет весь кредит, а?
— Верно.
— И какой залог предоставит эта новая компания?
— Никакого. Залог будет предоставлен из других источников.
— Земельный участок?
— На это нет возможности, мистер Го. После истории с Эдди Вонгом и вашими коллегами из Московского Народного это невозможно.
Го проворчал что-то себе под нос и, словно примиряясь с обстоятельствами, кивнул:
— Ладно. Мы понимаем… Земельные участки отпадают. Тогда что вы нам предложите вместо этого, мистер Юнг?
Саймон улыбнулся, но не спешил с ответом. Он соображал, как получше разыграть свою единственную козырную карту, зная при этом, что есть только один способ.
— Я представлю в качестве залога двадцать акций учредителей Тихоокеанской и Кантонской банковской корпорации, мистер Го.
Тишину, повисшую в комнате, нарушал только ровный шум дождя. Саймону показалось, что он присутствует при вынесении приговора военным судом. Это напомнило ему зал, существующий на Сингапуре, где был подписан Акт о безоговорочной капитуляции Японии во Второй мировой войне. Трое мужчин напротив были неподвижны и немы, словно все трое вдруг внезапно скончались.
Саймон неожиданно для себя обнаружил, что смотрит на Борисенко. Русский продолжал разглядывать свои руки, будто не обращая внимания на происходящее вокруг, но Саймон знал, что двое других ждут его знака. А знака все не было.
Господин Го спросил:
— Могу я задать вам несколько вопросов, мистер Юнг?
— Пожалуйста.
— Какой характер носят ваши связи с КНР? Как получилось, что они готовы иметь с вами дело в этом вопросе?
— Моя приверженность англо-китайским торговым контактам широко известна, мистер Го.
— И это все?
— Существует и определенное понимание перспектив «Дьюкэнон Юнг» после тысяча девятьсот девяносто седьмого года.
— Мы предполагали это. И в чем оно состоит?
— Я не могу говорить об этом без особого разрешения на то моих торговых партнеров в Пекине.
— Такой ответ, мистер Юнг, не устраивает присутствующих здесь господ. Вы рассчитываете на русские деньги под китайский контракт? Вы знаете, мы не можем пойти на это.
— Это ваш ответ?
Го уловил оттенок сожаления на лице Саймона и несколько секунд помолчал. Затем он спросил:
— А почему бы вам не обратиться к вашему отцу? Что вдруг случилось с деньгами Корпорации?
— Потому что мой отец не рассматривает КНР в качестве приемлемого торгового партнера ни в данный момент, ни в обозримом будущем. И вам это известно, мистер Го. На сегодняшний день все в Азии знают об этом.
— И потому, если «Д.Ю.» намерена взять у Корпорации кредит, то она обязана увязывать свою деятельность с проектами, которые не вызовут возражений у вашего отца?
— Это сказали вы, мистер Го.
— А что скажет он, если мы предоставим вам кредит в сто миллионов фунтов?
— Иисус Христос Всемогущий!
Борисенко рассмеялся. Оба китайца посмотрели в его сторону, ожидая какого-то знака, но он по-прежнему не выказывал ни одобрения, ни порицания услышанному, продолжая изучать свои руки, словно от них шло какое-то гипнотическое воздействие и он не мог оторвать взгляд от этих рук.
— Мы бы хотели достичь определенной ясности в этом вопросе, мистер Юнг, — заговорил Тан, и Саймон снова обратил взор в его сторону.
— Я слушаю вас, — сказал он.
— Мы бы хотели, чтобы ваши долгосрочные депозиты задержались, как минимум, на три года.
— Один год.
— Два и возможность продления на третий.
— Хорошо, но только, если проценты будут выше, чем стандартные ставки на депозиты такого же размера и при том не менее чем на одну восьмую.
— Давайте договоримся на том, что это условие делает дальнейшее обсуждение вопроса не лишенным смысла и здесь есть тема для дальнейших дискуссий.
— Что-нибудь еще?
— Все ваши «короткие деньги» должны помещаться в какой-либо из гонконгских банков, мы будем время от времени указывать, в какой.
— И во что это выльется?
— Обычные ставки по «коротким деньгам».
— А!
— Только не ставки «Д.Ю.», которые ваш отец позволяет назначать вам самому. Вы не потеряете на этом, мистер Юнг.
— Я должен обдумать это, мистер Тан. Хорошенько и долго поразмыслить над этим.
— Боюсь, что это не предмет для торга, мистер Юнг.
— Я бы хотел внести пункт о том, что сделка не может быть аннулирована до завершения проекта.
— Вполне возможно, что мы придем к соглашению по этому поводу, но все же, мистер Юнг, мы хотели бы услышать ваш принципиальный ответ.
— Я настаиваю, что должен обдумать это. Что-нибудь еще?
— Приоритетные права на финансирование в течение пяти дет всех долгосрочных и среднесрочных проектов «Д.Ю.» по строительству на условиях, не худших, чем те, которые были предложены для финансирования опреснительного завода. Условия должны быть зафиксированы в независимом лондонском нотариате на случай возникновения разногласий.
— Нет проблем.
— Обязательство по невозвращаемым комиссионным банку в размере пятисот тысяч долларов США и ваше обязательство начать строительство в трехмесячный срок с момента подписания контракта.
— Хорошо.
— Меморандум о залоге всех акций учредителей, которыми вы обладаете сейчас и всех подобных ценных бумаг, которыми вы будете обладать в будущем, где будет особо оговорено, что в любом случае невозврата кредита поверенный будет иметь право продать их и незаполненный трансферт на эти паи.
— Зачем вам будущие акции, мистер Го? Разве тех, которыми я обладаю сейчас, для вас недостаточно?
— Стандартная банковская процедура, мистер Юнг.
— Понятно. Хорошо, я согласен.
Трое мужчин, сидевших через стол, явно расслабились — обмякли, словно из них воздух выпустили.
— Контроль над всеми активами и предприятиями «Д.Ю.», которые будут выступать в качестве залога…
— Нет.
— Мистер Юнг, вы должны понимать, что наши акционеры…
— Я сказал «нет». Вы получите акции, мистер Тан. Соглашайтесь или отказывайтесь!
Воцарилась тишина.
— Мистер Юнг, какова, по вашему мнению, стоимость этих акций? — подал голос мистер Го.
— Шестьдесят миллионов фунтов стерлингов в денежном измерении, и куда больше — для того, кто заинтересован в делах концерна, а также еще больше для того, кто собирается принимать участие лично или через своего представителя в работе Совета директоров, обладая правом голоса при решении вопроса о закрытии. Все зависит от того, кто их покупает и чего хочет покупатель. В случае невозврата кредита — а такое вряд ли случится — вы получаете место в Совете директоров банка, который, если верить слухам, в следующие пять лет покинет Гонконг и обоснуется здесь, в Сингапуре, вступив таким образом в прямую конкуренцию не только с СКВ, но и Московским Народным. — Саймон адресовал свою улыбку персонально Борисенко. — Я думаю, что Корпорация уничтожит вас примерно за десять дней. Может быть, за одиннадцать: мой отец очень предусмотрительный человек.