Он заявил, что бессмысленно обучать агентов лишь методам распространения пропагандистских материалов содержание пропаганды не менее важно. Если агент должен вдохновлять население, находящееся под пятой оккупантов, на то, чтобы эти люди рисковали жизнью, пропаганда должна открывать перед ними лучшее будущее. В результате Филби разрешили обращаться за политическими консультациями по поводу взглядов Великобритании на будущее Европы. Филби обратился к будущему лидеру лейбористов Хью Гейтскелу, который в то время был главным личным секретарем у министра экономической войны Хью Далтона. Филби был немного знаком с Гейтскелом еще до войны, и тот делал все, чтобы ему помочь. Иногда он даже приводил Филби в министерство, чтобы проконсультироваться у самого Далтона. Таким образом, этот незаметный скромный инструктор узнал, что правительство Великобритании считает: послевоенная Европа должна просто возвратиться к "статус-кво", существовавшему до Гитлера. Все правительства, которые надежно поддерживали санитарный кордон на границах Советского Союза, должны быть восстановлены.
Для КГБ эта информация оказалась весьма важной, так как она означала, что, если в данный момент Великобритания оказывала поддержку руководимому коммунистами движению Сопротивления как наиболее мощному в оккупированной Европе, она выступит против коммунистов, если те пожелают после войны взять власть. В течение всей войны эта информация сказывалась на отношениях между коммунистами - руководителями движения Сопротивления и Лондоном.
В сентябре 1941 года Филби получил возможность вернуться на работу непосредственно в СИС. Друзья из МИ-5 рекомендовали его в секцию V СИС, занимающуюся контрразведывательной деятельностью. В то время существовали планы рас
[214]
ширения направления, связанного с Испанией и Португалией. Хотя это, по словам Филби, и находилось далеко на флангах его действительных интересов, он согласился и приступил к работе в секции V. Шаг оказался весьма удачным для русских. Центральный регистр - архив СИС - находился по соседству с секцией V, и Филби вскоре придумал благовидный предлог для того, чтобы знакомиться с архивными документами. Он желал просмотреть данные на агентов, работающих на подведомственной ему территории - в Испании и Португалии. Но на самом деле он систематически начал изучать характеристики на всех зарубежных агентов СИС, обращая особое внимание, естественно, на тех, кто находился в Советском Союзе. В результате к концу 1941 года КГБ узнал о личной жизни и прошлом всех агентов английской разведки на территории России[*Эта деятельность Филби едва не привела к ею провалу. Досье об агентах СИС в СССР составляли две папки. Когда Филби их вернул, архивистка в целях экономии места объединила две папки в одну, забыв сообщить об этом дежурному офицеру. Таким образом, в книге регистрации Филби расписался за две, а вернул всего одну папку. Правила предусматривали, что при потере любой папки немедленно ставится в известность лично шеф СИС. Филби, весьма обеспокоенный тем, каким образом он сможет объяснить свои интерес к досье, не имеющим отношения к кругу его обязанностей убедил дежурного отложить доклад на несколько дней. К счастью для Филби, за это время архивистка вспомнила, что объединила две папки в одну](38).
Филби выяснил, что он может вызваться дежурить ночью в главном помещении СИС - Бродвей-билдингс. Ночной дежурный получал сообщения из всех точек СИС, разбросанных по всему миру, и, если требовалось, предпринимал необходимые действия. Некоторые правительственные учреждения, исходя из ложной предпосылки об абсолютной надежности системы связи СИС, использовали ее для передачи совершенно секретной информации. Таким образом, ночной дежурный получал возможность узнать удивительно много о делах правительства.
Министерство обороны Великобритании было одним из ведомств, использовавших радиоканалы СИС. И когда подходила очередь дежурства Филби, в его распоряжении оказывались подшитые в дело радиограммы министерства в британскую военную миссию в Москве и из миссии в министерство. Это означало, что позиции Великобритании по вопросам предоставления СССР военной помощи, обмену разведывательной информацией или решение в июне 1942 года сократить поток материалов в Москву становились известны советским властям до начала обсуждения этих проблем на регулярных встречах с представителями миссии.
У Филби были и иные источники информации, подлинную значимость которых невозможно оценить. Одна из сложностей
[215]
любой секретной деятельности состоит в том, что занимающийся ею человек лишается удовольствия, получаемого от возможности поболтать о своей работе. Это приводит к тому, что люди из мира разведки водят компанию в основном с себе подобными. Никто не знает, какие сведения получил Филби, вращаясь в этой профессиональной среде. Пролить на это свет может то, что ближе к концу войны в доме Томаса Харриса в Челси довольно регулярно собиралась теплая компания, чтобы выпить и поболтать. Сам Харрис работал в МИ-5, и компания состояла из нескольких офицеров разведки и контрразведки. Ее постоянными членами были Харрис, Блант и Дик Уайт из МИ-5, Ким Филби и Дик Брумен-Уайт из СИС. Иногда на огонек заглядывал художник и издатель Ник Бентли, служивший в то время в Министерстве информации. Когда Бентли спросили, о чем эти разведчики и сотрудники службы безопасности беседовали между собой, он ответил: "Обо всем или почти обо всем"(39).
К концу 1943 года Филби настолько хорошо зарекомендовал себя в СИС, что стал исполнять обязанности начальника секции V Феликса Каугилла во время отсутствия последнего. Направление, которое вел Филби, существенно расширилось: теперь оно включало Северную Африку и Италию. Но материалы, интересовавшие Филби как советского офицера-разведчика, шли в основном из Испании и Португалии. Обе страны придерживались позиции нейтралитета, и там сошлись лицом к лицу абвер и СИС. В силу этого обстоятельства именно в данном регионе сторонники мирного сговора, все те, кто искали пути урегулирования отношений с Германией на условиях иных, нежели безоговорочная капитуляция, должны были восприниматься весьма серьезно. Стюарт Хэмпшир, аналитик, специалист по Германии, работавший в СИС по временному контракту, и историк Хью Тревор-Роупер составили записку, в которой логически обосновали возможность и полезность мирных инициатив, если таковые последуют; а таковые, конечно, последовали.