Маунтбеттен и Донован оказались оба втянутыми в эту свару. Первый заявил Лондону, что деятельность УСС в
[250]
Индии является для него совершеннейшей тайной. Однако у Донована после разговора с лордом сложилось впечатление, что Маунтбеттен согласен на создание крупных специальных сил, в которых УСС отводилась серьезная роль. Донован использовал этот момент для разработки нескольких масштабных, но весьма туманных оперативных планов, которые еще сильнее встревожили англичан. Стороны достигли соглашения, однако продолжали жульничать. Англичане обнаружили группу агентов УСС в районе, где их деятельность не была санкционирована. В ответ на жалобу Великобритании американцы выдвинули контрпретензии, заявив, что их пытаются отодвинуть в сторону. В качестве примера такого отношения американцы привели передачу английского радио на Таиланд и Индокитай, в которой объявлялось о начале высадки в Нормандии и о том, что Францию освобождают английские и колониальные войска "с некоторой помощью союзников"(45).
Обе конторы принялись шпионить друг за другом. Персонал УСС в Дели был предупрежден о том, что англичане - специалисты по интригам и что они внедрили шпионов во все американские учреждения. Картер - журналист, занимавшийся разведывательной работой лично для Рузвельта, - заявил Доновану, что англичане проникли в УСС и "в подробностях знакомы с его планами, методами и штатом сотрудников". Донован сообщил в ответ: "Наши союзники... знают о делах внутри нашей службы гораздо меньше, чем мы знаем о них".
Отношения с каждым месяцем становились все более кислыми. Одно сообщение УСС заканчивалось следующими словами: "...для наших зарубежных противников, и в первую очередь для англичан". С другой стороны, сотрудник СИС капитан Генри Керби позже охарактеризовал своих "кузенов" из УСС как "этнические отбросы Америки", в результате действий которых "одним махом вся наша система безопасности была поставлена под угрозу"(46).
Глубокая пропасть, разделившая УСС и английские разведывательные службы, означала нечто большее, чем конфликт мастера с подмастерьем, достигшим вершин ремесла и стремящимся избавиться от опеки. В углублении разногласий между ними большую роль играл политический фактор. Большинство американцев, работавших в УСС, были проникнуты антиимпериалистическими настроениями. Рузвельт считал, что европейский империализм был одной из важнейших причин войны, и рассматривал участие США в войне как возможность разрушить старые колониальные империи Нидерландов, Франции и Великобритании. УСС было не чем иным, как одним из инструментов, призванных приблизить их конец.
[251]
СИС и УСО, напротив, были заняты сохранением и восстановлением Британской империи во всей ее предвоенной славе. Английская разведка не хотела позволить американской организации, родившейся совсем недавно, популяризировать свои антиколониальные идеи в районах, которые СИС и УСО считали принадлежащими Великобритании. Полковник сэр Рональд Уингейт, работавший в аппарате премьер-министра, следующим образом обобщил настроение англичан: "Мы воевали с Германией дольше всех, понесли наибольший урон и принесли самые большие жертвы, а в итоге войны мы потеряли больше, чем любое другое государство. Появились эти проклятые Богом американские профессора, толкующие о четырех свободах и об Атлантической хартии..."(47)
Означает ли это, что УСС оказалось радикальной организацией, несмотря на то что в числе ее сотрудников были банкиры, юристы и крупные бизнесмены? Означает ли это, что оно было ориентировано влево, а СИС и УСО - вправо? Бесспорно, многие сотрудники УСС понимали, что человека невозможно заставить рискнуть жизнью и восстать против оккупантов без пряника в виде лучшего будущего. Уильям Филлипс, шеф лондонского центра УСС, писал Рузвельту, что народы колоний "заслуживают в будущем большего, чем просто возврат к их прежним хозяевам". А Роберт Сольбер, руководитель Отдела специальных операций в ведомстве Донована, заявил своему боссу, что "угнетенные народы" невозможно убедить начать сопротивление одними лишь актами саботажа, организованными УСС. "Они должны сопровождаться усилиями, направленными на содействие революции"(48).
Однако каким бы радикалом ни был рядовой агент УСС, его хозяев в Вашингтоне интересовала послевоенная американская гегемония, а не освобождение народов от колониального угнетения. Ким Филби, наблюдая за УСС в своей двойной роли - сотрудника СИС и агента КГБ, - дал мне марксистскую оценку такой политики: "Она являлась радикальной, реалистической и антиколониалистской лишь в самом узком смысле; она была направлена на то, чтобы принцип "открытых дверей" распространился на Французскую, Голландскую и Британскую империи. Причина была та же, что вынуждала череду американских правительств навязывать ее Китаю, - экономическое господство. Реализм - возможно, но отнюдь не радикализм"(49).
В пользу точки зрения Филби имеются дополнительные аргументы. Генерал Макартур откровенно определял цели США в войне "как расширение рынков и распространение принципов американской демократии". Французы утверждали,
[252]
будто бы у них есть свидетельства того, что представители УСС обращались к Хо Ши Мину - лидеру вьетнамских партизан. Было высказано предложение о готовности деловых друзей Донована после войны в обмен на экономические привилегии реконструировать в стране аэродромы, железные и автомобильные дороги(50).