Это, конечно, не означает, что каждый сотрудник ЦРУ выкладывал Филби буквально все или что Филби мог использовать все собранные им сведения. В полном тайн мире разведки полностью не доверяют даже самым близким друзьям. ЦРУ отвергло предложение Филби, позволявшее американской
[302]
разведке пользоваться глобальной системой связи СИС, которая в то время была быстрее и эффективнее, чем американская система. ЦРУ не хотело, чтобы СИС знакомилась с его посланиями. Бывший сотрудник ЦРУ, говоря о характере взаимоотношений в разведывательной области, заявил, что, если бы ЦРУ начало работу по анализу стратегических отраслей советской экономики, едва ли оно стало бы информировать англичан о полученных результатах, так как: "Мы не хотим, чтобы эта проклятая нация лавочников, используя нашу информацию, продавала русским стратегические материалы"(8). Был еще один вид информации, которой Филби не мог воспользоваться. Это те сведения, которыми располагал весьма узкий круг лиц. Если бы русские, опираясь на его соображения, предприняли бы какие-то действия, Филби мог попасть под подозрение.
Этими замечаниями я вовсе не хочу преуменьшить степень ущерба, который нанес Филби ЦРУ и СИС. Однако главный ущерб был нанесен не столько в оперативной сфере, сколько тем, что были посеяны семена недоверия как между ЦРУ и ФБР, так и между американскими и английскими разведывательными службами. После Филби их отношения уже никогда не были столь близкими: его предательство настолько отравило умы некоторых сотрудников ЦРУ, что они уже не могли доверять полностью даже самым близким коллегам.
В конце концов Филби был разоблачен не из-за своей лояльности по отношению к Берджессу (другому советскому агенту), как принято считать, а потому что КГБ далеко не безгрешная организация и совершает глупейшие ошибки. Если бы Комитет государственной безопасности не бросился на спасение своего человека в Форин офис Дональда Маклина, Филби мог бы стать руководителем СИС и таким образом войти в историю как самый великий шпион всех времен[*Мензис и его заместитель Джон Синклер дали понять Министерству иностранных дел, что они хотят видеть Филби на посту руководителя СИС после отставки Мензиса. Голос Форин офис учитывался в то время при выборе кандидатуры нового "С". Высокопоставленный чиновник МИДа, знавший Филби во время войны, встретился с ним и изложил руководству свое мнение. Он заявил, что Филби очень деградировал и слишком много пьет. МИД пришел к заключению, что Филби не годится на столь высокий пост. Дело не дошло до открытого конфликта между СИС и Форин офис, так как Филби был вовремя разоблачен(9)].
Осенью 1948 года Маклин переехал из Вашингтона в Каир. Там он, видимо, узнал, что его карьера в качестве советского шпиона близится к концу. Уже три года ФБР трудилось над расшифровкой кода, который советское консульство в Нью-Йорке использовало для связи с Москвой в 1944-1945 годах. Весной 1948 года в этом деле были получены первые результаты. Почти сразу же выяснилось, что посольство Великобритании летом 1945 года приютило под своей крышей шпиона
[303]
по кличке "Гомер". Этот человек занимал достаточно высокий пост и поэтому имел доступ к телеграммам, которыми обменивались Черчилль и Трумэн(10).
Действуя в тандеме, ФБР и МИ-5 сосредоточили внимание на тех, кто работал в то время в Вашингтоне и при этом имел доступ к указанным материалам. Филби еще до отъезда в Вашингтон был проинформирован об этом расследовании и благодаря своим официальным связям с ФБР мог следить за его ходом(11). Естественно, он держал в курсе дел своего оперативного руководителя в Вашингтоне, и, видимо, КГБ предупредил Маклина, что ему, возможно, придется скрыться. Этим, по всей вероятности, объясняется деградация Маклина - частые пьянки, агрессивность и странное заявление, сделанное коллеге, о больной совести, отягощенной тайнами.
По версии, получившей всеобщее признание, далее происходит следующее. Маклин после небольшого нервного срыва возвращается в Лондон. Психиатр ставит диагноз "переутомление". В течение нескольких месяцев Маклин болеет, а затем получает назначение в американский отдел Форин офис. Он, очевидно, понял, что полное разоблачение не за горами. В пьяном виде Маклин донимал посетителей бара такими заявлениями: "Купи мне выпивку как предателю Англии". На одной из вечеринок в Челси он вызывал приятеля на скандал, требуя, чтобы тот донес на него, потому что он работает на "дядю Джо".
Тем временем в Вашингтоне Филби и его оперативный руководитель решили, что Маклин должен скрыться не позднее середины 1951 года. Филби пишет, что с разрешения КГБ он рассказал о деле Маклина Берджессу, который жил в доме Филби. Возникла идея ("Я не знаю, кто высказал ее", - утверждает Филби), что Берджесс должен помочь спасению Маклина. Если Берджесс вернется в Лондон из Вашингтона, его визит к главе американского отдела будет выглядеть совершенно естественным и он будет иметь хорошую возможность сообщить Маклину о намеченной операции по спасению. Филби утверждает, что Берджесс не мог просто выйти в отставку и вернуться в Англию, потому что это, возможно, вызвало бы подозрения. Дело необходимо было обставить так, чтобы его отправили в Лондон(12).
Далее события разворачивались следующим образом. Берджесса трижды в течение одного дня задерживали за превышение скорости. Губернатор Виргинии направил в Госдепартамент протест по поводу злоупотребления дипломатическими привилегиями, оттуда последовала жалоба послу, и Берджессу было велено возвращаться в Лондон. Там он посетил Маклина в его
[304]
кабинете в Форин офис, а позже они встретились за ленчем в "Королевском автомобильном клубе". Тем временем на встрече представителей СИС, МИ-5 и Форин офис в четверг 24 мая 1951 года было решено обратиться к министру иностранных дел Герберту Моррисону за разрешением допросить Маклина в следующий понедельник. В пятницу Моррисон подписал разрешение. Распространенная версия о дальнейших событиях строится в основном на предположениях. Некто, большинство склоняются к тому, что это был Филби, узнал об этом решении и намекнул Берджессу, что Маклин будет допрошен в понедельник. Примерно в десять утра в пятницу Берджесс с кем-то говорил по телефону или, может быть, кто-то посетил его. Во всяком случае, произошло нечто такое, что заставило его изменить свои планы. Он еще раньше приобрел два билета на пароход, чтобы отправиться со своим американским другом Бернардом Миллером на континент. Пароход "Фалез" должен был отплыть в полночь. В десять тридцать утра Берджесс встретил Миллера и сказал ему (Миллер это ясно помнит): "У одного моего молодого друга в Форин офис крупные неприятности, и лишь я способен ему помочь".