У них были серьезные мотивы для такой работы, и они отчаянно желали получить американское гражданство. Один из них, Джон Вейц, вспоминает, как его отозвали из армии и предложили служить в УСС: «Я немедленно согласился, потому что хотел остаться в США. К тому времени у меня был лишь немецкий паспорт с напечатанным на нем большим «J» (еврей). Став офицером, я автоматически приобретал американское гражданство»(32). Для Вейца и ему подобных война была не блестящим приключением, а весьма опасным и сложным делом. Их путь мог бы быть более легким, получи они хорошую подготовку. Но у Донована не хватало времени для всякого рода организационных тонкостей, таких, как разработка учебных программ, например. Он осуждал тех, кто не был готов немедленно очертя голову пуститься в авантюру. «Это вроде игры, – говаривал он. – А волков бояться – в лес не ходить».
Говоря по совести, ни один из оперативников УСС не получал настоящей подготовки. Один из первых сотрудников организации, Лайман Б. Киркпатрик, вспоминал: «Все мы были в этом деле новичками. Меня направили в Мэриленд, в так называемый тренировочный лагерь. По-видимому, право решать, чем заниматься и что может оказаться полезным в будущей работе, было оставлено за нами. Парочка новобранцев читала шпионские романы. Некоторые усердно прорабатывали самоучитель самообороны без оружия, составленный английским офицером полиции Гонконга. Кое-кто разрабатывал примитивные любительские коды. И это был фундамент нашей подготовки. Нам пришлось учиться у англичан, которые, по крайней мере, лучше понимали, что можно и чего нельзя делать, и которые были гораздо изощреннее нас в политике»(33).
Донован обожал действие, а вовсе не учебу. Он и сам шел на совершенно необоснованный риск. Полковник настоял на своем приезде в Нормандию вскоре после высадки там десанта. Он знал о системе «Ультра», и, если бы его забрали в плен, это могло поставить под угрозу всю систему радиоперехвата и дешифровки союзников. Адмиралу, который отказался взять его для десантирования на пляжи Нормандии, он заявил: «Что может быть прекраснее для нас, чем смерть в Нормандии с вражескими пулями в брюхе». Когда он все же попал на место высадки, то вскоре оказался в придорожном кювете, а пулеметные очереди немцев срезали ветки кустов над его головой. Как рассказывал Дэвид Брюс, позже посол США в Великобритании (он тогда был с Донованом), полковник заявил, что они не могут позволить захватить себя в плен, так как слишком много знают, и, если дела пойдут плохо, им придется принять яд. Но когда они не обнаружили у себя смертоносных таблеток, Донован сказал Брюсу, чтобы тот не беспокоился: «Прежде чем нас схватят, я вас успею застрелить: ведь как-никак я ваш командир»(34).
Он обладал симпатичной, но наивной верой многих американцев в то, что нет ничего невозможного и что увлеченный дилетант зачастую может добиться лучших результатов, нежели профессионал. Это не очень-то совпадало с традиционным военным мышлением. Одна весьма характерная история (правда, за её достоверность нельзя ручаться на все 100%) показывает, как работники УСС оценивали своего лидера. Согласно этой версии, Донован, находившийся на командном корабле, когда союзники высаживались в Анцио, подошел к своему начальнику генерал-майору Марку Кларку, который задумал и провел эту операцию, похлопал его по плечу и спросил: «Ну что ж, сынок, что будем делать дальше?» Донован был искренне убежден, что один его «мальчик» стоит десяти отличных солдат. Говорят, однажды он заверил лорда Маунтбеттена, командующего союзными войсками в Юго-Восточной Азии, что, если тому не будет хватать двух-трёх тысяч человек для проведения операции, пусть он обратится в УСС и оно охотно «вышлет ему двадцать – тридцать человек, чтобы сделать дело»(35).
И все же деятельность этого человека и его организации во время второй мировой войны создала прецедент и подготовила общественное мнение к американскому вмешательству в послевоенные годы в ход революционного движения. Эдмонд Тейлор, бывший офицер УСС, писал: «Все наши успехи, провалы и комбинации времен «холодной войны» в конечном итоге восходят (может, и не прямо) к Доновану»(36).
Серьезный недостаток Донована заключался в том, что он верил в собственную пропаганду. Его доклад о происках «пятой колонны» создал атмосферу, которая сделала возможным образование УСС. Трудно поверить в то, что Донован принимал свою громогласную риторику о подрывной деятельности немцев за чистую монету. Однако все его действия указывают на то, что это именно так. Донован ошибочно считал, что немцы особенно склонны к ведению тайной войны и что противостоять этой угрозе могут лишь организации типа УСС. Его заблуждение усугублялось уверенностью в том, что англичане обладают ключом, который откроет его мальчикам доступ ко всем секретам этой игры. Убежденный, что УСО с успехом разжигает огонь борьбы в Европе, и опасаясь, что война может закончиться, прежде чем УСС успеет шарахнуть по немцам, Донован обратился к своим английским друзьям за помощью в приобретении более глубокого понимания секретов разведывательной службы, без которого его ведомство не могло стать по-настоящему действенным.
Англичане приветствовали инициативу Донована. Они нуждались в американском капитале, материальном снабжении и людских ресурсах. С самого начала они старались превратить УКИ, а затем УСС в подобие суперУСО/СИС, где они осуществляли бы полный, хотя, возможно, и не прямой контроль: Не случайно, что первый заграничный центр УСС появился в Лондоне и что Донован направил туда на работу сливки своей организации. Американцы прибыли в октябре 1942 года и после приличного неформального приема направились для подготовки в Сент-Олбанс. Они вспоминают англичан как людей, любивших крепко выпить и обожавших устраивать трехчасовые обеденные перерывы. Лайман Киркпатрик суммировал это в следующих словах: «Ленчи начинались в час и захватывали значительную часть второй половины дня. Наши европейские друзья поглощали алкогольные напитки во впечатляющем количестве, однако с малозаметным внешним эффектом. Меня всегда занимало, проводят ли они на работе столько же времени, сколько и мы?»(37)
Один англичанин вспоминает об очаровательной непосредственности своих американских «кузенов»: «Я хорошо помню их первое прибытие. Они появились, словно скромные девицы, только что окончившие школу, чистые и невинные, для того чтобы начать работать в нашем старом вонючем шпионском борделе». Малькольм Маггеридж, служивший в то время в СИС, продолжает: «Очень скоро они огрубели, развратились и стали неотличимы от просмоленных профессионалов, которые играли в эти игры по четверть века или даже более того»(38).
Столь безоблачные отношения продолжались, однако, недолго. Некоторые сотрудники британских разведслужб видели с самого начала, что в конечном итоге Великобритания обречена на то, чтобы стать младшим партнером. Энергия и ресурсы американцев неизбежно перевесят английский опыт, и американцы, стремящиеся к действию, не останутся долго под британским контролем. Эти дальновидные люди оказались правы. Начались разнообразные осложнения. УСС желало установить собственные связи с европейскими правительствами в изгнании; англичане требовали, чтобы эти контакты шли только через них. Американцы хотели сами засылать свою агентуру. Англичане настаивали на том, чтобы их информировали и чтобы такие действия получали одобрение командующего соответствующего театра военных действий. СИС пыталась навязать УСС свои шифры и систему связи. УСС отвергло эти предложения, утверждая, что если их принять, то СИС будет знать обо всех операциях УСС, храня свои действия в секрете(39). В начале 1943 года произошло столкновение двух организаций по поводу миссии, которую центр УСС в Алжире направлял в оккупированную Францию. К возмущению Донована, англичане воспользовались своей монополией на авиацию, способную тайно перебрасывать агентов в тыл врага, чтобы помешать планам УСС.