Оливия могла остановиться в комнате в "Пяти Рыбах". "Рыбы" были центром ночной жизни При-морья, и Джейд выбрала именно их. Хотя привлекательность "Рыб" не могла сравниться с комфортом постоялого двора Мелы. У Мелы хафлингу не нужно было вскарабкиваться на стулья, кровати и диваны, пониматься по лестнице при помощи рук, вставать на цыпочки, чтобы посмотреть в окно, или становиться на стул, чтобы закрыть дверь на замок. У Мелы потолки были достаточно низкими, чтобы Оливия чувствовала себя уютно. Но самой прекрасной вещью в доме Мелы была кладовая, всегда полная и к тому же не запиравшаяся.
Первым действием Оливии по возвращении в дом Мелы прошлой ночью было посещение этой кладовой. Остатки набега лежали на туалетном столике в спальне Оливии. Хафлинг откусила еще кусочек окорока, вытерла руки и посмотрелась в зеркало на столике.
Прошлой ночью она часа полтора отмачивала и драила руки и ноги, пытаясь отмыть грязь, в которой испачкалась накануне в катакомбах. Проснувшись сегодня утром, она тщательно осмотрела свое лучшее платье и, прежде чем надеть его, зашила дырку в воротничке и оттерла пятно от пряной горчицы. Теперь она очистила свои волосы от случайных соломинок.
С отвращением хафлинг рылась в куче грязного вонючего белья у своей кровати, пока не вытащила свою стеганую сорочку. Держа сорочку на коленях, она вывернула внутренний карман и отстегнула от него булавку.
Эта булавка, арфа и полумесяц, была подарком от Безымянного Барда Путеводца Драконошпора. Отложив сорочку в сторону, она достала банку со средством для полирования, которую стащила вчера в кладовой, и начистила драгоценность до блеска. Глубоко вздохнув, хафлинг приколола ее на платье ближе к сердцу.
Она никогда раньше не выставляла напоказ символ арферов, который некоторые люди находили замечательным. Хотя немногие знали арферов, но слухи о их силе и добрых делах были так широко распространены, что их символ заставлял уважать его владельца - хотя и не обязательно защищал его.
Однако Оливия поняла, что просто обладание символом не делало ее арфером, даже если этот символ подарил ей другой арфер - Безымянный. К тому же Безымянный был отступником. Оливия была достаточно проницательной, чтобы понять, что любой другой арфер может посмотреть на нее не очень-то благосклонно и то, что, чем дальше она путешествует на север, тем больше вероятность встретить настоящего арфера. Поэтому, даже хотя этот символ и придавал ей веру в собственное певческое мастерство - так как большинство арферов были либо певцами, либо путешественниками, - но здравый смысл перевешивал, и она всегда прятала его.
"Но не сейчас. Это крайний случай, - подумала Оливия, - и ни один, даже самый высокомерный и замечательный арфер не удержит меня от желания свершить правосудие. Кроме того, я хочу сделать только то, что должен делать настоящий арфер - наказываю зло".
Годы общения с людьми и знакомство с их предрассудками сформировали у Оливии уверенность, что не стоит вверять правосудие в руки властей. Она сомневалась, что кто-нибудь из них, даже арферы, заинтересуются такими людьми как она и Джейд. Она думала, что никто не поверит истории о Шуте, и никто не предпримет соответствующих мер.
Хотя она была уверена, что Джиджи Драконошпор не такой. Ему она должна была раскрыть свой секрет.
"Джиджи, - представляла она, - будет польщен, если узнает, что я - арфер, и ему никогда не придет в голову проверить мои верительные грамоты. Насколько он знает, я - известная певица, а Кэт уже
настроила его против Шута. Будет не очень трудно заставить его поверить правде.
Кроме того, как он сможет отрицать полезность женщины, которая вернет его семье шпору дракона?" - думала Оливия, любуясь блеском своих волос в зеркале. Хафлинг понимала, раз придется иметь дело с Шутом, благодарность кормирского дворянина, даже такого как Джиджи, может быть очень полезной.
"Мне конечно не нужно будет объяснять Джиджи все детали того, как я нашла его семейную реликвию; тогда он может решить, что просто я очень умна, что не так уж далеко от истины".
- Время самой вступить в борьбу, - пробормотала Оливия. С этими словами она опустошила карманы во всей одежде, которая была на ней прошлым вечером. У нее были карманы в брюках, карманы в тунике, карманы в сорочке, карманы в плаще, и карманы в поясе. Вскоре на кровати образовалась куча всяких безделушек.
"Несколько запоздалая работа", - ужаснувшись этому беспорядку, подумала она.
Некоторые из эти вещей были нужными, но большинство не были выброшены, только потому, что она надеялась, что они могут когда-нибудь пригодиться.
В ее кошельке было изобилие монет: десять платиновых трикроновых, тридцать два золотых лиона, плюс мелочь - шестнадцать серебряных и двенадцать медных монет. Еще больше было спрятано под половицами в комнате, которую она сняла. В мешочке поменьше было двадцать стеклянных "рубинов" на всякий случай и четыре настоящих рубина, на крайний случай. Она положила оба мешочка рядом.
В кожаном ящичке с обтрепанными углами были аккуратно разложены ее отмычки и проволочки. Часть из них была завернута в тряпку - некоторые отмычки она нашла в путешествиях; остальные инструменты были сломаны и нуждались в замене. Более пятидесяти разрозненных ключей болтались на железном кольце. Некоторые предназначались для того, чтобы открывать не только свои собственные замки; другие были бесполезны или сломаны в замках, которые были ими открыты. Катушка крепкой веревки, перочинный ножик, и кремень с огнивом завершали этот набор вещей первой необходимости.
В другую кучку попали четыре клубка крепкой веревки, два поплавка, крючок и грузило, заколки и шпильки для волос, гребень, мел, три пустых стеклянных пузырька - один без пробки - шесть свечей, кусочек древесного угля, оправа для очков без стекол, толстая струна для лютни, которую она искала в течение нескольких недель, скорлупа от орехов, горошины и крошки от печенья, которых было бы. достаточно, чтобы осчастливить голубя на месяц. Это она могла выбросить.