— Еще одну, — сказал Джиджи, отсчитывая еще сто двадцать восемь.
Лэмбси сдал ему третью карту.
Джиджи вытянул жреца из неиспользованных карт и сыграл его с новой.
— Луна! — воскликнул Шейвер. — Тебе повезло.
— Дуракам везет, — сказал Лэмбси.
— Прилив кончился, войска воды отступают, — сказал Джиджи. Вода была стихией Ченси.
Явно раздосадованный, Ченси собрал свои младшие карты и сунул их в неиспользованные.
— Я думаю, мои вожди вызывают твоих на единоборство, — сказал Джиджи. — Моя колдунья против твоего жреца и бродяга против воина.
— Тогда не останется никого, чтобы командовать твоими войсками, — возразил Ченси.
— Шут может командовать, пока играет луна, — ответил Джиджи.
— Это правильно, — согласился Лэмбси. Поставленный перед возможностью проиграть еще больше, Ченси спросил:
— Какие условия сдачи ты предлагаешь?
— Половину твоего долга, — великодушно ответил Джиджи.
— Принято. Ченси отдал рыцаря и жреца Джиджи.
— Земля выиграла, — заявил Шейвер. — Он легко отделался, Джиджи.
— Уже поздно, — сказал Джиджи. — Мне нужно идти.
— Так рано?
Джиджи кивнул и попросил у слуги счет. Его друзья сосчитали свои долги.
Лэмбси заплатил шесть кусков серебра, Шейвер и Ченси написали расписки. Хотя Шейвер вряд ли мог отдать свой долг. Отец Шейвера, глава еще одной титулованной фамилии в Приморье уверял, что Кормарилы не имеют проблем с выполнением своих обещаний. Но Шейверу приходилось одалживать у Ченси. Отец Ченси, так же как и отец Лэмбси, был очень богатым фермером и преуспевающим торговцем. Он давал Ченси достаточно денег, но у того карточных долгов было больше, чем деревьев в Кормире.
Боттлз, хозяин таверны, подошел к столу и положил счет. Посетители никогда не оспаривали сумму, проставленную в счете. Могучее телосложение бывшего солдата обескураживало робких, а его резкие манеры ясно показывали даже самым высокомерным посетителям, что нет человека, способного его испугать.
Джиджи взглянул на счет и потянулся за своим кошельком. Затем он начал отчаянно хлопать себя по карманам. В это время Боттлз унес стаканы.
Ченси хлопнул его по спине и спросил:
— Что-то случилось, Джиджи?
Джиджи повернулся к своим приятелям.
— Кажется, я потерял свой кошелек.
— О, дорогой. Нам надо позвать шерифа, — невозмутимо заявил Шейвер. — Боттлз не принимает расписок. Только наличные.
Джиджи с трудом сглотнул. Когда Боттлз женился на вдове предыдущего хозяина, гостиница была вся в долгах. Под управлением Боттлза дело начало процветать, но не потому, что тот оставил прежних работников, а потому, что был тверд и несговорчив — иными словами — никаких кредитов. Его политика стала широко известна в Приморье. Хорошо были известны и два молодца, которые помогали хозяину разбираться с должниками.
Джиджи снова проверил карманы и для верности даже сапоги. Он вытащил желтый кристалл, блестевший в свете канделябров. Ему очень не хотелось отдавать камень, но еще больше ему не хотелось опозориться в глазах друзей. Ведь он обещал заплатить за всех этим вечером. Джиджи положил кристалл на стол.
— Может быть, ты возьмешь это, Боттлз? Я не оценивал его, но уверен что он дорого стоит. Я выкуплю его завтра.
— Нет, Боттлз, — закричал Лэмбси, — возьми его сапоги. Это самые удобные сапоги в Королевствах.
Джиджи покраснел «Почему мои сапоги никому не нравятся?» — подумал он.
— У меня уже есть пара таких громыхал, — ответил Боттлз.
Шейвер, Лэмбси и Ченси расхохотались. Боттлз с презрением посмотрел на троих джентльменов. Он толкнул кристалл обратно.
— Возьмите ваш камень обратно, милорд. У вас здесь есть кредит.
— Ого! — воскликнул Шейвер. — Ты изменяешь традициям?
— А у меня здесь нет кредита? — возмутился Ченси.
— Нет, — ответил Боттлз.
Джиджиони благодарно улыбнулся.
— Огромное спасибо, Боттлз. Я пришлю сюда Томаса завтра рано утром.
— Уверен, что вы это сделаете, — сказал Боттлз, отходя от стола.
— Рано утром — для Джиджи это в районе полудня, — пошутил Шейвер.
— Чтобы ты знал, — ответил Джиджи, слишком пьяный для того чтобы понимать, что говорит. Я встану завтра до зари и буду лазить в фамильном склепе.
— Для чего это? — спросил Ченси.
— Кто-то украл шпору, и этот кто-то заперт там, — объяснил Драконошпор заговорщицким шепотом. Или нет, — прибавил он, вспомнив последние слова дяди Дрона.
— Нет, действительно? — выдохнул Шейвер. Лэмбси и Ченси с ужасом смотрели на Джиджи.
— Но считается, что шпора обеспечивает процветание вашей семьи, — сказал Ченси.
— Нет, — поправил Шейвер, — продолжение семьи. Правильно, Джиджи?
— Это только суеверие. Слушайте, мы должны сохранить это между нами четырьмя! — сказал Джиджи, вспомнив предупреждение тети Доры. — Лучше об этом не распространяться.
— Конечно, — ответил Шейвер. Лэмбси и Ченси кивнули в знак согласия.
Посмотрев на лица своих друзей, Джиджи понял, что не уверен в этом. Он вспомнил поговорку дяди Дрона: «Ничего так не просится наружу, как тайна, и ничто не распространяется так быстро».
Джиджи не хотелось бы видеть тетю Дору завтрашним утром, если она получит письмо с соболезнованиями от леди Дины Кормарил, матери Шейвера.
«По крайней мере, в это время я буду в катакомбах, — подумал Джиджи. — Может быть, тетя Дора успокоится раньше, чем я вернусь оттуда. Нет, — понял он, — она будет злиться весь день, и к вечеру будет просто шипеть от злости».
Чувствуя себя приговоренным к повешенью, Джиджи оставил своих приятелей и пошатываясь пошел по улице. Он направился на запад, в сторону озера Драконоводье.
— Свежий морской ветер будет как раз подходящим, — громко объявил он, хотя не было никого, кто мог его услышать, а Драконоводье было пресноводным озером, а вовсе не морем.
На свежем воздухе Джиджи немного успокоился, а потом понял, что ему вообще-то нечего бояться. «Если тетя Дора узнает, что я проболтался о пропаже, — подумал он, — я могу снова уехать. Хотя, может быть, я найду шпору, она простит меня, и я смогу остаться».
Сильный порыв ветра дернул его плащ. Джиджи вздрогнул и внезапно ощутил, что сильно устал. «Что я здесь шляюсь на холоде? Мне пора бы уже спать дома в теплой постели».
Он пошел побыстрее, но прежде чем успел свернуть на дорогу, ведущую к его дому, Джиджи вспомнил о том, что предстоит ему утром. Желание спать исчезло, и он умерил свои шаги.
Где-то недалеко Джиджи услышал игру на гитаре и звуки тантана. Он повернулся и увидел открытую дверь «Пяти Рыб», около которой было множество народу.
— Садкар, — прошептал Джиджи, вспомнив предложение лорда зайти в «Пять Рыб».
Таверна была известна своим элем и являлась местом встреч искателей приключений, приезжавших в Приморье. Друзья Джиджи предпочитали «Великую харчевню», поэтому Драконошпор, чувствовавший себя не очень удобно среди незнакомых людей, бывал в «Рыбах» редко. Она сегодня тоже наполнена чужими людьми, но Садкара, хотя его нельзя назвать близким другом, нельзя считать чужаком, если он знает о Коуле то, что дядя Дрон никогда не рассказывал.
Желая узнать побольше о своем отце, Джиджи направился в таверну. Он вошел внутрь вслед за путешественниками и стал проталкиваться в зал.
Комната была наполнена людьми. Пять музыкантов в углу играли рил, несколько человек танцевало на деревянном полу. Тени танцоров качались по стенам, когда кто-нибудь задевал масляную лампу, свисавшую с потолка. Столы и стулья в «Рыбах», сделанные из соображений, главным образом прочности, а не красоты, были отполированы многими поколениями сальных рук и локтей. Лем, содержатель таверны, забивал в бочку с элем кран, нанося удары в такт музыке.