Флаер резко тряхнуло и я до слез ударился о потный затылок Мишеля, а Мишель въехал коленом в приборный щиток. Машина выровнялась, я утер пот с лица и поинтересовался:
- А до города еще далеко?
- Не очень... - Мишель осекся, - ...что случилось?
Тетушка не слушала. При встряске она оцарапала руку и с ужасом смотрела на царапину. Нервная женщина! Побледнев, она промокала царапину платочком. Все женщины боятся крови, но чтоб так!
- Натали! - нахмурилась Элеонора.
- Да... Да, простите, не привыкну никак.
Мишель достал из аптечки заживитель и тетушка успокоилась.
А внизу проступали черепичные крыши домов, башенки и яркие пятна садов Тории - родного города Мишеля.
Родной город Мишеля не был похож на виденные мной города. Он не был похож на древние, вросшие в землю, растекшиеся по ней, города планеты-матери, на изящные переплетения холодных граней и плоскостей мегаполисов Магдалины. Здесь не пахло наглым великолепием сверкающих космопортов Белой Радости, где приятно гулять ночью и опасно бродить днем.
Невысокие дома из настоящего камня сжимали улицу стенами. Большие деревья упирались ветками в широкие окна галерей, соединяющих здания. Многие стекла давно не мыты, покрылись паутиной. Ветер гоняет в подворотнях пыльные смерчики. Сквозь трещины в мостовой пробивается трава. А сама мостовая залита настоящим асфальтом. Галактика чудес! Я думал, такие мостовые остались только в городах-музеях на Земле! Пахло непривычно - нагретым асфальтом, опавшими листьями и травой. Тихий город. Лишь изредка проплывали по улице, тяжело дыша воздушной подушкой, грузовые траллеры.
- А где народ? - с подозрением спросил я. - Действительно, эпидемия!
- Кто где... - рассеянно ответил Мишель. - А что, страшно?
Мы прошли мимо закрытого бара, пустых столиков, засыпанных листвой и мусором, сваленных в кучу тентов, застывшего одноразового пластикового кибера, зачехленного коктейль-комбайна. Прошли еще немного и свернули под арку. Шли двориками, жаркими проулочками, заросшими травой. Много зелени и цветов, сочных одуряющих запахов. На скамеечках, в тенечке сидели молодые люди, тихие и нешумные. Приличные. Старуха Элеонора могла быть довольна. Сидели скучно, разговаривали вполголоса или просто молчали. Один вообще стоял столбом, напряженно глядя в пространство и беззвучно общался сам с собой. Его обходили, не обращая внимания.
В песочницах вяло ковырялась малышня. Тихие дети. У нас давно бы стоял пиф-паф и трам-тара-рам. "Я буду спецконтроллером, а ты аборигеном! Жанка вчера была! Давай, прячься! К-кхх! Ба-бах!"
- Хорошие у вас дети. Воспитанные... Как добились, поделись опытом, я еще не отошел от спора во флаере и был агрессивен.
- Да, воспитанные, - не понял Мишель. - Никто их не воспитывает... То есть, все их воспитывают.
- То-се... Все-ничего... Ладно, не пой мне саги! В строгости наверное держите? Во! - я показал Мишелю кулак.
- Они знают совесть, - Мишель отвечал вяло и словно нехотя.
- Нравственный прогресс! - усмехнулся я.
Мишель молчал. Но я решил не отставать.
- Слушай, а твоя тетушка - она не бустер?
Вообще-то движение бустеров не запрещено. У нас в Сообществе ничего не запрещают, демократия. Но относятся к этим людям неприязненно, с брезгливым снисхождением. Саньку Портнова, например, их призывы доводили до бешенства. На Периферии, среди глухачей они еще популярны, но у землян "давно" стало словом ругательным.
- Тетушка бустер? - повторил я. - А?
- Слушай, - Мишель, повернувшись, аккуратно взял меня двумя пальцами за воротник. - Тебе здесь многое покажется... необычным. У нас много традиций. Это сразу не объяснишь. Может быть тебе что-то смешным покажется, но смеяться над этим не надо.
И прежде чем я успел опомниться и дать по рукам, Мишель отпустил меня и зашагал дальше.
Пошли молча. Мишель смотрел под ноги. Я, задрав голову, разглядывал странные узоры под крышами домов и резные флюгера. Подумав, я решил на Мишеля не обижаться. Ему виднее. Хотя, неприятно, конечно. Мог бы объяснить, рассказать. Друг, называется!
- Вот он! - сказал Мишель и потащил меня к маленькой, обитой металлом дверце в стене одного из домов. Над дверью красовалась вывеска. Шрифт был времен Освоения, да и язык тоже, но смысл я все-таки уловил. Это бар.
За дверью оказался полумрак, сухая прохлада и аппетитные запахи. Глаза привыкли к сумраку и я разглядел большой полупустой зал с пленочными столиками. Вдоль стен зеленовато светились грубые подделки под идолища Белой Радости, а над головами - звездное небо. Я пригляделся к созвездиям. Небо было тоже с Радости. Безвкусица!
- Зачем ты меня сюда привел? - поинтересовался я.
- Как зачем? Посидим, познакомимся. Девочки здесь хорошие бывают.
- Девочки! - хмыкнул я. - Ваши девочки!..
И вдруг вспомнил одну из лекций по "отравам".
- Слушай! У вас ведь здесь должны быть эти... Вино!
- Есть, - нехотя ответил Мишель. - Мрачная штука. Видел я некоторых после этого вина...
- Вызывает психическую зависимость, разрушает мозг... - с восторгом процитировал я по памяти. - Слушай, нам это обязательно надо попробовать!
- В створ попал?! Соображаешь, что говоришь? - изумился Мишель.
- А что такого? Надо же знать, чему учат. С одного раза мозг не разрушим, ничего страшного. А потом у нас подготовка. И вакцинами нас накачивали и противоядиями...
- От этого вакцины не помогут, - буркнул Мишель. - Ладно, там видно будет.
Мы уселись за ближайший столик. Из темноты выскочил бармен и устремился к нам. Обслуживали здесь, как Мишель и обещал, по классу "экстра". И бармен был живым человеком, а не кибером.
- Что будем пить? "Остров", "Колокола", "Метагалактика"? - бармен перебрал еще с десяток названий. Я на секунду растерялся, а потом небрежно сказал первое пришедшее на ум:
- Мы с другом пьем только "Карантин". С вином...
- Пассаж! Простите, такого коктейля не знаю, - бармен развел руками.
- Ничего, - улыбнулся я. - На ваше усмотрение, дружище. Но обязательно с вином.
Бармен внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал.
Хороший такой бармен, вежливый. Крепкий мужчина. Загорелый, бородатый. Зверская внешность.
Посетителей в баре было немного и мне они не понравились. Хотя, девочки смотрелись занятно. Но какие-то вялые, скучные, заторможенные. Некоторые, галактика чудес! сидели и читали кристаллы. А в дальнем углу по-моему кто-то плакал. Жутко весело! Музыки и той не было.
Появился бармен и поставил на столик коктейли. Я с сомнением посмотрел на смесь. Она сильно смахивала на гипердвигатель в разрезе: разноцветные слои в стаканах жили каждый своей жизнью - клубились, подрагивали. Бармен с интересом наблюдал. Мужественно выкатив глаза, я взял стакан...
Первый коктейль скользнул в желудок без последствий. Бармен произнес: "Пассаж!" и ушел. Мне стало лучше и я повернулся к Мишелю.
- Продолжение следует?
- Ты смотри, - ответил он. - Сегодня еще ужин. Желудок расстроишь.
- Не учи, - хмыкнул я. - Чепуха! Веселый космос, какой это яд?! Это просто очень вкусно. Форсаж! Ты уверен, нам то принесли?
- То, то, не волнуйся. Не перебирай! Еще не ясно, чем история со станцией кончится.
- Ладно, старик, брось! Обойдется.
- Это тебе обойдется. Ты-то выкрутишься, ты у Ломакина в любимчиках ходишь. Он к тебе неравнодушен. В крайнем случае: "Ай-яй-яй, безобразничаете, Симонов?" Я хмыкнул. Наш декан - Михаил Зигфридович Ломакин или, в зависимости от обстоятельств: "дядя Лом", "ломтик", "чертова железяка" из школьной братии меня действительно выделял, считая корнем зла, зачинщиком и подстрекателем.
Вообще-то он мужик неплохой. Внимательный, спокойный, умный. Но народ он держать умеет и от его бархатного: "Ай-яй-яй, безобразничаете!" холодеют не только первокурсники, но и старички-ветераны. Впрочем, меня он никогда не воспитывал на людях. Со стороны могло даже показаться, что мы с ним большие друзья. Но я-то знал - всплыви сегодняшнее нарушение спецконтроля - Лом отчислит, как на ноготь плюнет.