Житель города, он не мог себе представить, что бывает такое. Колька показался самому себе маленькой соринкой на большой зеленой тарелке. Во все стороны бесконечно и плавно, как волны странного моря, тянулись гряды больших пологих холмов, перетекавших один в другой. Только холмы – ничего больше. Одиночеством, безлюдьем и странным величием веяло от этого мира под высоким бледным небом. Здесь дул ветер – прохладный и непонятно пахнущий. От стояния на одном месте начала кружиться голова, как при езде по кругу, и у Кольки вырвалось:
– Где я?!
Но в то же время он смутно ощущал, что видел такой пейзаж. Нет, не в жизни, а в кино. И не раз. Точно, видел!
Присмотревшиеся глаза начали различать небольшие рощицы и озерца, тут и там раскиданные у подножия холмов, проплешины, черных мрачных болот. Левее, на двух вершинах – очень далеко, но ясно – мальчишка разглядел высокие башни, черные на фоне неба. Да нет, что фишка, почему ему кажется, что он это видел?! В каком кино?!
И тут его осенило – догадка была такой явственной, что Колька рассмеялся и хлопнул себя по лбу. Серии "Горца" и великолепный Мэл Гибсон в "Отважном сердце"!
– Шотландия! – воскликнул Колька. И тут же нахмурился.
О Шотландии он знал по тем же фильмам, а там показывали одно: здешние жители сплошь ходят с оружием и отрезают друг другу головы так, что чеченские боевики померли бы от зависти. Осталась слабая надежда, что это современная Шотландия – страна-музей, где живут цивилизованные потомки головорезов, переквалифицировавшиеся в экскурсоводов. Может быть, меч лежит в каком-нибудь музее или хранится в семейной коллекции…
…Неизвестно, можно ли за сутки приобрести чисто солдатской "ощущение опасности", но Кольку словно подтолкнули – он повернулся на месте и обмер.
Было от чего.
По той тропинке, которой шел он, бесшумно и быстро приближался типичный шотландец. Лица Колька не видел за спутанными рыжими волосами, только глаза отчетливо горели сквозь эту занавеску. Из всей одежды на экскурсоводе были классические плед и юбка-килт – грязные и драные до такой степени, что едва различался цвет клеток: красный и синий. Еще, впрочем, имелись кожаные… э… напульсники, что ли, как у металлистов, доходящие до локтей, и кожаные сапоги.
А еще большущий кинжал в правой руке, похожий на короткий меч. Нет, оставалась слабая надежда, что это все-таки гид, решивший сшибить деньгу натуралистическим поведением…
– И чего я винтовку не взял? – пробормотал Колька. – Лучше бы воблу оставил, придурок.
С этими мудрыми словами он повернулся и рванул с холма бегом.
Стало ясно, что убежать не удастся. Во-первых, невероятно мучительно было бежать, зная, что за тобой гонятся с ножом6 сами собой слабели ноги и тянуло оглянуться. Во-вторых, чертова трава с цветочками путалась в ногах. В-третьих, шотландец бежал в два раза быстрее.
Но самое главное – все-таки оглянувшись, Колька сообразил, что преследователь не выше его, не шире в плечах и не мощнее. То ли мелкий взрослый, то ли… то ли пацан его лет. Конечно, нож… Бежал шотландец целеустремленно, молча – дыхание берег, и ножом не размахивал, а зажал его в зубах. И все-таки бежать от мальчишки, одного-единственного и одетого в юбку, сделалось стыдно.
Колька начал сбавлять скорость и несколько раз споткнулся уже нарочно. Шотландец наддал, вытолкнув нож в руку – сомнение в его намерениях не оставалось ни малейших. Ладно, глянем, подумал Колька, уже почти ощущая дыхание преследователя – и завалился ему под ноги!
Черт!!! Шотландец подскочил, как кролик, перелетая через Кольку, и удержался бы на ногах, но разозлившийся путешественник по временам поймал его за щиколотки – тот грохнулся всем передом, а Колька насел сверху и, одним ударом вышибив кинжал, отпихнул его подальше, а сам начал выламывать "экскурсоводу" руку, чтобы поговорить потом, когда тот уймется.
Но это оказалось неожиданно сложно. Шотландец ухитрился вывернуться и так врезать Кольке головой под дых, что тот забыл, как дышать. Хорошо еще, этот супермен с редкой упертостью устремился за своим "пером", и Колька вновь навалился сверху. Они возились по мокрой траве, сопя и колотя друг-друга кулаками, как мальчишки за школьным туалетом в родном колькином Вавиловске – и так же почти не попадая. При этом оба молчали. Глаза под рыжими лохмами шотландца оказались бледные, как здешнее небо, но яростные, а лицо худое, обветренное, с какой-то татуировкой на левом виски.
Прошло какое-то время – довольно солидное для драки – прежде чем Колька сообразил, что сильнее шотландца и, перестав обращать внимание на удары, сосредоточился на выкручивании ему рук. Рыжий два раза укусил Кольку за руки, второй раз – до крови, и мальчишка, рассвирепев, ударил своего упрямого противника локтем по почке, как учили на уроках по самообороне, а уж потом выкрутил обмякшему шотландцы правую руку – тоже безо всякой нежности, до затылка.
– А еще говорят… ев… ро… пейцы… все проблемы… договором… реша… ют, – пропыхтел Колька. Шотландец дернулся и почему-то простонал:
– Предатель! Давай, убивай, изменник, нечистая кровь! – он попытался плюнуть, по плевать ему было некуда – второй рукой Колька надежно удерживал его физию уткнутую в траву. Но едва не выпустил, когда услышал, как тот говорит по-русски! Злость пропала, осталось удивление, когда услышал, как тот говорит по-русски! Злость пропала, осталось удивление и еще боль в губе и над глазом. Колька выпустил противника, мазнул – кровь. И там, и там.
– Козел, – беззлобно ругнулся Колька, отпуская шотландца вообще. Тот дернулся и застонал – ему досталось крепче. Колька между тем подобрал кинжал и сел, скрестив ноги, в мокрую траву – было уже все равно. Кинжал выглядел откованным из одного куска стали, рукоять обматывал потемневший ремень. В мелкий щербинки на лезвии въелось что-то темное – кровь, что же еще. – И давно ты туристов потрошишь? Бабки в семью несешь, или на "сегу" не хватает.
Шотландец перевернулся на спину. Плед с него соскочил, рыжий тяжело дышал, и Колька лишь сейчас заметил, какой он тощий – ребра выпирает прямо под кожей. Нехорошая была худоба, не от природы, если так можно сказать.
Шотландец открыл глаза. Глаз, точнее. Левый – правый ему Колька запечатал надолго. Увидел свой кинжал в руке Кольки и снова застонал, отвернулся, Но не выдержал – дрогнувшим голосом спросил:
– Ты меня зарежешь?
– Обязательно, – Колька сплюнул. Ого, и тут кровь… – Отдохну только и зарежу.
– Пожалуйста… – голос рыжего завибрировал, – только не ешь меня живым…
– Че-го?! – у Кольки рот сам собой открылся так, словно он именно и собирался сожрать шотландца. – Как ты сказал?!
– Я ничего не говорил, – ответил шотландец. – Ты можешь делать со мной, что хочешь, гадина. Я не закричу.
– Иди ты, больной, – устало ответил Колька. – Ты почему по-русски говоришь?
– Я? – шотландец острожно сел. – Это ты говоришь по нашему, по какой руски?
– Проехали с огромной скоростью, – вздохнул Колька. – Что ты тут бредил, кто кого съест?
Шотландец довольно долго молчал. Взгляд он прятать не умел, и взгляд этот красноречиво указывал на кинжал. Потом наконец прояснил ситуацию:
– Англичане едят человечину, это все знают.
– Ты на кой меня убить хотел, контуженный?! – рявкнул Колька. – Я тебе чего сделал?!
Губы шотландца насмешливо скривились:
– Я увидел одного англичанина. Что мне было – подносить тебе сыр с лепешками?
– Я не англичанин! – потерял остатки терпения Колька.
– Я это понял теперь, – продолжал гнать шотландец. – Ни один англичанин не сможет так ловко драться… ты просто предатель одетый, в их одежду. Поэтому тебя еще больше надо было убить. И я тебя убью, если ты не убьешь меня, так и знай. Я сейчас отдохну и брошусь на тебя, и это знай тоже. А еще – назови мне имя клан, который ты опозорил, чтобы я знал, кому отрежу голову.