На авеню, идущей по «Смешанной пыли» (самодвижущемуся кораблю хепри – Кораблю милосердия, спасшемуся от уничтожения), Беллис замедлила шаг, очарованная выступами судна, его очертаниями. Порывы ветра бросали ей в лицо насекомых и шелуху, приносимых с кухонной полепалубы на корме фермерского судна, откуда сквозь щели в настилах нижних палуб доносилось блеяние скота.
Потом она перешла на пузатый корабль-фабрику «Аронакс-Лаб», где разместились литейные и аффинажные мастерские, и двинулась по Кроум-Плаза, с которой была перекинута огромная подвесная платформа на палубу «Пинчермарна», последнего из судов, в которых размещалась библиотека «Большие шестерни».
– Успокойся ты… никого не волнует, опоздала ты или нет, – сказала, увидев спешащую Беллис, Каррианна, одна из работниц человеческой расы. – Ты новенькая, ты принудительно завербованная, так что пользуйся этим.
Беллис услышала смех Каррианны, но никак не прореагировала.
Коридоры и бывшие столовые были забиты стеллажами и уставлены чадящими масляными лампами. Ученые всех рас сидели, поджав губы (если у них были губы), и задумчиво смотрели вслед Беллис. В просторных читальных залах стояла тишина. На оконных стеклах образовалась пленка из пыли и засохших насекомых, которая словно приглушала свет, падающий на общие столы и самые разноязычные фолианты. Беллис вошла в отдел комплектования и услышала приглушенный кашель, звучавший как извинения. Книги стояли кипами на полу, на шкафах и тележках, грозя обрушиться.
Беллис проводила здесь долгие часы, методически составляя картотеку, укладывая книги, написанные на неизвестных ей языках, занося на карточки сведения о других книгах, укладывая их в алфавитном порядке (алфавит соли незначительно расходился с рагамольским) по авторам, названиям, языкам, темам и предметам.
Незадолго до ланча Беллис услышала шаги. Наверно, это Шекель, подумала она. Больше ни с кем из пассажиров «Терпсихории» она не виделась и не говорила. Беллис улыбнулась при этой мысли: надо же, связалась с корабельным юнгой. Он с важным видом заявился к ней недели две назад; захват их в плен и новая жизнь волновали его воображение – совсем мальчишка. (Он объяснил: кто-то сказал ему, что в библиотеке работает «здоровенная страшная тетка в черном и с синими губами». Он усмехался при этих словах, и Беллис пришлось отвернуться, чтобы не улыбнуться в ответ.)
На жизнь он себе зарабатывал разнообразными и туманными способами, а жилье делил с одним переделанным с «Терпсихории». Беллис предложила Шекелю медный флаг за помощь в разборке книг. Тот принял деньги. После этого он приходил несколько раз, помогал ей немного, говорил об Армаде, о разбросанных по городу пассажирах с «Терпсихории».
Беллис многое узнала от него.
Но сейчас по узкому коридору к ней приближался вовсе не Шекель, а возбужденный, загадочно улыбающийся Иоганнес Тиарфлай.
Потом она не без смущения вспоминала, как поднялась, увидев его («вскрикнув от радости, точно восторженный ребенок, боги ее раздери»), как обняла его.
Он явно тоже был рад и улыбался ей с застенчивой теплотой. Этот момент тесного приветствия длился довольно долго, потом они разъединились и посмотрели друг на друга.
Он сказал ей, что до этого дня его никуда не выпускали, а она спросила, чем он занимается. Оказывается, его отправили в библиотеку, и он воспользовался случаем, чтобы найти ее, и Беллис опять спросила, чем же он, боги милостивые, занимается. Когда Иоганнес сказал, что не может ей ответить и должен идти, она чуть ногой не топнула от разочарования, но он уже говорил ей «подождите, подождите», у него теперь будет больше свободного времени, пусть она послушает его одну минуту.
– Если вы свободны завтра вечером, – сказал он, – то я бы хотел пригласить вас на ужин. Тут есть одно местечко на правой стороне Саргановых вод, на «Красноязыком». Называется «Нереализованное время». Вы его знаете?
– Найду, – ответила она.
– Я мог бы зайти за вами, – начал было он, но Беллис оборвала его:
– Ничего, я найду.
Он улыбнулся ей с неожиданной, как она потом вспоминала, радостью. «Если только ты и в самом деле свободен, – язвительно подумала она. – Неужели он и в самом деле думает… Неужели это возможно? – Она внезапно испытала неуверенность, даже испуг. – Неужели другие выходят куда-то каждый вечер? Неужели я одна такая затворница? Неужели пассажиры «Терпсихории» каждый вечер напиваются в своем новом доме?»