Мел весело качает головой:
– Как цинично ты рассуждаешь. – Откинувшись на спинку кресла, она касается кончиками пальцев линий татуировки на предплечье. – Рассказчик призван не просто подробно пересказать историю. – Я удивлённо приподнимаю брови, но Мел продолжает, не давая сбить её с мысли. – И я не просто рассказываю, я помогаю слушателям верно воспринять сказанное. Глядя на мир, который нас окружает, я стараюсь сделать так, чтобы истории помогли нам осознать наше настоящее, как и где мы живём. Я должна помочь нашим гражданам увидеть, как мы все связаны с нашими легендами. Метки на моей коже – способ интерпретировать истории, сделать их ближе к нам сегодняшним. Разве не в этом цель любого творческого порыва? Искусство снова и снова обращается к старинным легендам и пересказывает их на новый лад, помогает нам осознать мир снаружи и духовное начало внутри нас.
Я подаюсь вперёд. Такое ощущение, что я снова на уроке.
– А если рассказчик ошибётся? Вдруг его толкование окажется неверным или даже он извратит легенду, чтобы добиться своих целей?
– И потому мы всегда возвращаемся к началу. Книги из нашей кожи – доказательство нашего служения поколениям граждан. Каждый новый рассказчик возвращается к давно известному – произносит те же слова, пересказывает те же легенды, делает пусть пугающее, но священное дело. – Мел пожимает плечами. – Мы просто добавляем кое-что от себя.
– А что ты привнесла в наши легенды?
Мне и правда любопытно.
Подумав, рассказчица отвечает:
– Когда я только начала свой путь, казалось, наступил золотой век. Вокруг было столько страсти, веры, новообретённой любви и покорности учениям наших предков…
– А что теперь? Ты думаешь иначе? – Я осторожно подталкиваю Мел к новым откровениям.
Она вздыхает:
– Теперь… сегодня я вижу, что люди испуганы куда сильнее, чем прежде, и, как ни парадоксально, в то же время более уверены в собственной правоте. Возможно, так всегда бывает. Наверное, я была слишком наивна или меня переполняли надежды, из-за которых я не видела недостатков.
Я снова бросаю пристальный взгляд на книгу на столе.
– Но почему ты взялась за старинные книги именно сейчас? – спрашиваю я. – Почему?
Мел тоже смотрит на раскрытые страницы.
– Мне всё время кажется, что я что-то упустила. Нечто очень важное. – Между бровями рассказчицы появляется морщинка. – Всякий раз, когда в нашей истории случалось что-то необычное, рассказчики и рассказчицы обращались к старинным книгам и находили в них предсказание произошедшему, какой-то намёк, спрятанный в известных всем легендах. Все самые важные события в истории – переселение пустых, например, – были так или иначе предсказаны. Но не… – Она отрешённо постукивает по столу пальцами. – Но не это.
Сердце в моей груди глухо стучит.
– Ты имеешь в виду мэра Лонгсайта и его возвращение из мира мёртвых? – тихо уточняю я.
Мел смотрит на меня в замешательстве, и я ей даже немного сочувствую. Рассказчица всегда была неколебима в вере.
– Должно быть что-то… Похожее событие должно быть описано: смерть и возрождение. Где-то в легендах и наставлениях должны быть скрыты намёки.
– Но ты не можешь ничего найти.
Какое облегчение слышать, что кто-то вслух высказывает, как потрясён невероятным чудом.
Беспокойные глаза Мел встречаются с моими:
– Ни в одной легенде не говорится о вожде, который победил бы смерть.
– А как же история о влюблённых? – спрашиваю я. – Королева вызывает героя из мира мёртвых своей любовью.
По губам Мел скользит мимолётная улыбка.
– Ты всегда была хорошей ученицей, Леора, – признаёт рассказчица. – Но здесь я отвечу тебе: «Нет». В той истории воскрешение было другим – герой изменился. Помнишь, хоть король был солнцем, в конце он предстаёт правителем подземного мира, царства мёртвых, а на земле властвует его сын. – Мел переворачивает страницу. – Того, что случилось с нашим мэром, не найти ни в одной легенде. – Она качает головой. – Люди придут ко мне за объяснением. Они нуждаются во мне больше, чем когда бы то ни было. – Мел смотрит на меня, и в её взгляде, когда-то таком уверенном, сейчас только страх. – Я долго училась и должна быть готова к таким испытаниям, но мне нечего сказать слушателям.
Глава пятая
Бывает, разобьётся что-нибудь, а обратно уже не склеить. Никак.
Вот, например, яйцо. Стоит ли разбить его и сотворить что-нибудь из золотистых внутренностей или оставить нетронутым и любоваться идеальной гладкостью скорлупы?
Прямо сейчас на моих глазах вера Мел даёт трещину. Может, сказать ей, что на свете есть и другие истории, кроме тех, что известны ей? И что тогда изменится? Или добрее и великодушнее сохранить скорлупу её мира идеально гладкой?