Не миновало это, так сказать, стихийное движение и Леонтия Максимовича.
Однако в последние месяцы пришлось отложить толстую тетрадь, что уже стала как бы близким существом. Не с каждым так откровенно поговоришь! А пришлось отложить: нервничал из-за обмена квартиры и других житейских дел. Круговерть!..
Мысленно поспорил с одноруким Матвеем Набокой: «Нет, Матвей! Нам, нам надо свое слово о войне сказать. Маршалы о целых фронтах, а мы о своем солдатском окопе. Вот и будет полная картина. А побасенки дезертиров — на свалку!»
Да не получалось сегодня ничего с писаньем. Калинович отложил тетрадь. Пускай еще немного подождет.
Еще с вечера надумал позвонить бывшему соседу, ученому-орнитологу по поводу все того же загадочного ворона, что не давал покоя. У ученого был плохой слух. Из всего, что ему сказал Калинович, он уловил одно: ворон.
— Пожалуйста, — любезно отвечал ученый. — Охотно вам поясню. Ворон, по-латыни корвус коракс, принадлежит к семейству вороновых, отдел воробьиных, пассериформес. Длина тела шестьдесят — шестьдесят пять сантиметров. Цвет: черный с синим или с зеленым отблеском. Распространен широко в Европе, Азии, Северной Америке. В нашей стране — повсюду. Гнездится на деревьях, скалах, береговых кручах. Ворон — существо всеядное, однако предпочитает животную снедь либо падаль. Зимой эти птицы скучиваются стаями на свалках возле городов… Какие еще сведения вас интересуют?
Калинович терпеливо выслушал ученого и вежливо поблагодарил. А потом все-таки стал выспрашивать:
— А не случалось ли вам, уважаемый профессор, слышать такое выражение: «накорми ворона»?.. Скорее всего, это начало фразы. Верно, не из научной работы. Может, есть такая легенда?
— Легенд о птицах множество. Напомню вам хотя бы орла, который клевал печенку Прометея, или сказочную Жар-птицу, либо Феникса, что воскрес из пепла… Но ничего общего с научным мировоззрением все это не имеет. Поэтические вымыслы!
Профессор скептически относился к поэзии, даже классической.
— Благодарю, — сказал Калинович, — и извините, что отнял у вас столько времени.
— Ничего… А зачем, собственно, вам это нужно? — спросил профессор.
— Понимаете, прицепилось…
— Отцепите! — коротко и решительно посоветовал ученый. — Всего доброго.
И положил трубку.
4
Проходили недели.
К своему удивлению, Калинович стал аккуратно выполнять советы доктора. Начинал день с небольшой зарядки. После легкого завтрака медленным шагом одолевал двухкилометровое кольцо. Совершал также вечернюю прогулку. Не пил (хотя издавна любил) крепкого чая на ночь и спал под открытым окном.
Чувствовал себя лучше. Днем ворожил над страничками толстой тетради в клеточку. Но время от времени всплывало воспоминание о вороне, которого кому-то предстоит кормить, и его охватывала тревога.
Раза два в неделю наведывался сын. Приносил что-нибудь и обижался, когда Калинович говорил, что в состоянии сам справиться со своими нуждами.
— Сам… Сам… Ты как маленький.
— Так люди говорят: старое что малое…
Как-то Максим, сокрушаясь, вспомнил их общую (раньше!) трехкомнатную квартиру. Калинович на это холодно кинул:
— Тема исчерпана. Навсегда.
Прибегал внук, и Калинович с грустью вспоминал, как Василько в детстве любил слушать сказки. Как ходили вместе в зоопарк. А потом, опять-таки вместе, лепили из пластилина зверей и птиц…
Теперь перед ним сидел нетерпеливый четырнадцатилетний акселерат, которому уже не очень интересно было с дедом. Обыкновенная история…
Еще недавно Василька очень манили книжные полки у деда в комнате. Но и тут произошли огорчительные перемены. Футбол, хоккей! Телевизор!
— Теперь, дед, все читают детективы, — безапелляционно заявляет Василько. — Вот я тебе принесу, потому как у тебя…
И красноречивый пренебрежительный жест в сторону книжных полок.
— Дефективы? — Калинович нарочно коверкает общеизвестный термин. — Я такой литературы не знаю.
— Де-тек-ти-вы! — поучительно произносит Василько. — Вот я тебе принесу — закачаешься.
— Ну давай, давай. Попробую закачаться. А ты вот возьми и непременно прочитай эту книгу. Внимательно читай. И пожалуйста, не качайся.
5
Недаром вопросительный знак напоминает крючок. Зацепило! Зацепило и требовало ответа: что это? Откуда?
Все, к кому он обращался, только руками разводили: «Ворона? Это какая-то бессмыслица. Кто же кормит воронов?»
Во время одной из своих вечерних прогулок Калинович встретил бывшего своего соседа, не ученого орнитолога, а чудака. К тому же, по мысли многих, редкого чудака. По правде говоря, Калинович тоже, хоть и с некоторыми колебаниями, склонялся к этой мысли. Ведь и в самом деле! Солидный, рассудительный человек, знающий чуть не все европейские языки плюс латынь, древнегреческий и староеврейский, вдруг принялся изучать еще и японский. Если б еще смолоду, а то ведь на седьмом десятке.