Я слушал взволнованный голос Володи и радовался, что есть, есть самое действенное лекарство против всех его болезней.
— А какие рисунки к этим сказкам у каждого! Подождите, тут у меня в записной книжечке…
Володя рванулся, чуть не побежал. Мы были далеко от корпуса. Но через минуту он вернулся, размахивая книжкой.
— Вот одна сказка. Слушайте! И написала десятилетняя школьница.
Мы сели на лавку, он стал читать:
— «Молчащая вода». Это название… «Падал дождь. Большие капли стучали по железной крыше дома. Они танцевали. Веселый был дождик. По водостоку сбегал ручеек. Он рассказывал про тучу, про сердитый гром и огоньки — молнии. А потом начал жаловаться на что-то. Я подбежала к водостоку. Ручей упал в бочку и плачет:
«Что я там буду делать? Молчать? Да я же перестану тогда быть ручейком…» Вот так веселый ручеек попал в ловушку. Я наклонила бочку. Вода полилась. Ручей весело сказал: «Спасибо, девочка, ты освободила меня».
Володя посмотрел на меня сияющими глазами:
— Какой человек вырастет из этой девочки!
Мы уже больше месяца жили в одной палате. Лечились и питались вместе. Я видел его сто раз на день.
Но на деле я сейчас увидел его впервые.
Он смотрел на море. Он был где-то в далеком мире, где синие кони пасутся на красной траве. Где ручей разговаривает с девочкой.
Но и в сказочном мире не забывал, что есть молчащая вода — молчащие души.
14
Издали я ее не узнал. Новая прическа, элегантный брючный костюм. Стройная, молодая, с чарующей улыбкой. Все мужские головы в столовой обернулись в ее сторону.
Когда села за стол, я сказал:
— Галина, поздравляю с выздоровлением!
— Рановато…
Во время обеда она два или три раза обращалась ко мне с какими-то мелочами.
— Вам налить чаю?
Но глаза говорили другое. Светились чистой радостью.
Когда Софья Андреевна, поужинав, ушла, Галина, оглянувшись, прошептала:
— Какое я получила письмо! Женихом был, так не писал, — она счастливо засмеялась. — Опять влюбился… Большое вам спасибо!
— Я тут, ей-богу, ни при чем.
— Видите, что с ним стало после нашего письма!
Я пытался возражать, да где там! Ничто не могло поколебать эту наивную или, может быть, святую веру в чудодейственную силу слова.
Я знал многих людей, которые умели писать письма, способные сдвинуть гору с места. А что изменилось в их жизни? Но зачем об этом говорить Галине?
Мы шли из столовой.
— Я хочу вас спросить, — нерешительно начала Галина и умолкла. В глазах ее светилось удивление и любопытство. Я услышал наивный вопрос, который почему-то подсознательно ожидал: — Скажите, пожалуйста, как это… как пишут книги?
Что на это ответить? Пересказать какой-нибудь ученый труд? Или поделиться собственными горькими раздумьями, от которых порой и сам готов бежать на край света? Но было бы преступлением омрачать Галине такой счастливый для нее день.
— Это, знаете, очень индивидуально. Каждый мучается по-своему…
— А вы? Как вы пишете? С чего начинается?..
Тут я очень кстати вспомнил…
— Знаете, есть такое удивительное существо — сороконожка. У нее сорок ног, и, представьте, она отлично справляется с ними. Живет себе, и голова у нее не болит, потому что думать об обуви ей не приходится. Но вот, однажды, кто-то у нее спросил: «Как это у тебя, сороконожка, получается? Скажи, пожалуйста, когда ты ставишь первую ногу, какие еще ноги выдвигаются вперед? А когда, скажи, семнадцатая и девятнадцатая сгибаются в колене, что в это время делают двадцать восьмая и тридцать первая?» Сороконожка так над этим задумалась, так стала приглядываться к движениям своих ног и проверять их, что совсем ходить разучилась.