— Тяп-Ляпом? — улыбнулся странной кличке ученый. — А кто это?
— Человек один, — пожал плечами Тайга. — Был.
— А что с ним теперь? — поежился Комаров.
— Пропал. Ушел в ходку однажды и не вернулся.
— Ужас какой. Но у него есть товарищи. Вы, например. Разве вы его не искали потом?
Комаров ждал, что Тайга взъярится на него за неуместное воспоминание о долге товарищества, но Иван только досадливо вздохнул:
— Да где его найдешь. Зона если берет, то обратно уже очень редко когда возвращает, да и то совсем в другом виде, чем поначалу было. Лучше бы уж вовсе потом не показывала. Скажем, идет себе человек, вроде твой знакомый. А подходишь ближе — нападает или просто не узнает, разум у него уже потух, осталось зверство одно внутри. Все, душу Зона взяла. Или только кости одни находишь потом. А чаще — и их даже нет.
— Да, — Комаров вдруг вспомнил Джину, отчего в горле предательски запершило. — Я знаю…
У шедшего впереди Тайги вдруг под ногой что-то звонко хрустнуло, щелкнуло, как пересушенный кусок хлеба. Иван наклонился, шевельнул сухую траву рукой. Комаров склонился над его плечом и протяжно присвистнул. На людей глядел провалами глазниц странной формы череп.
— Это был не человек… — пробормотал ученый, глядя на валявшиеся тут же могучие кости, — У людей такого не бывает никогда. Скорее всего, кровосос. Вон какие отверстия на висках, но почти нет нижней челюсти. Плоть давно уже сгнила, а кости почти нетронутые. Удивительно!
— Да что тут удивительного, — махнул рукой Иван, — Сдохла тварь — туда ей и дорога.
— У нее феноменальная живучесть, двойной независимый друг от друга контур кровообращения, а шкура по крепости сравнима с бронежилетом. Убить его — да что я вам говорю, сами знаете! — очень сложно, разве что прямиком голову отстрелить. А тут совершенно целые кости. Следов от пуль нет — значит, люди тут не при чем.
— В ловушку влетел? — предположил Тайга, — Нет, не то. Иначе бы его всего размазало…
Путники еще несколько минут гадали о предположительной причине гибели могучего мутанта, но так и не пришли ни к каким определенным мало-мальски достоверным выводам. Разговор затих сам собой, и судьба чудовища осталась на совести Зоны.
Лес давно стоял мертвым. Стволы деревьев лишились листвы, и ее почти совсем сгнившие ошметья, вперемежку с кусками ветвей и коры густо устилали землю толстым сырым ковром, надежно глуша шаги людей и скрадывая вообще любые звуки. Там и сям виднелись покоившиеся во мху огромные куски бревен. Погибшие деревья не смогли больше стоять, целясь вверх вершинами стволов, сгнившие корни их не держали, и налетавшие ураганы валили их одно за другим.
Комаров вдруг заметил торчащую из-под кучи гнилой коры металлическую антенну, все еще поблескивавшую хромированной поверхностью, подошел ближе, копнул прелую бурую массу ногой, обнажая стальные бока снабженного лопастями — стабилизаторами конуса правильной формы длиной не больше метра, вонзившегося в землю. Из его донышка торчало несколько гибких щупов, пара антенн и небольшой локатор.
— Что за хрень? — поинтересовался подошедший к ученому Иван.
— Это визорно — разведывательный зонд, — пояснил Геннадий Петрович. — Мы их разбрасывали когда-то с идущих на большой высоте самолетов, как авиабомбы. Поначалу они работали исправно, передавали данные, но после первого же выброса вышли из строя. Вот один из них…
Тайга постоял над хромированным мини-памятником человеческой технологии, раздумывая, что можно из него извлечь полезного для себя, но так ничего и не придумал. Тяжелый поди, зараза такая, тащить его никаких сил не хватит, а уж вскрывать подавно запаришься. Тут даже зубило и болгарка не помогут, надо плазменным резаком орудовать. Короче, не стоит овчинка выделки.
На открытом месте, пока спускались с обрыва и пересекали бывшую дорогу, постоянно дул монотонный, холодный, сырой ветер, напитанный горьким запахом ржавчины и механического тлена. Так пахнет горелая изоляция, древняя автомобильная свалка или прокисшее от времени техническое масло. Ветер дул с севера, оттуда, где, скрытая холмами, лесами, крышами мертвых городов угрюмо поднималась Чернобыльская Атомная Станция. Комаров ее пока не видел воочию и, признаться, совершенно не хотел этого делать, физически боясь заглянуть хотя бы издали в самое сердце зла, тиранящего целую планету.
В лесу ветер стал потише, но ток холодного воздуха все равно чувствовался. Иногда — редко — он налетал сильными порывами, и мертвые деревья начинали медленно раскачиваться. Тогда по лесу разносился протяжный, жалобный скрип. Это умершие много лет назад деревья что-то силились сказать шедшим мимо них живым людям. Хотели — и не могли…
Издалека, со стороны титанических антенн Выжигателя доносился густой, шедший откуда-то снизу гул, слыша его, Комарову даже казалось порой, что он чувствует подошвами ног тяжкую дрожь земли. Хотя, наверное, это был просто самообман — ничто не может так сотрясать твердь. «Ты в Зоне, — сразу же напомнил сам себе ученый, — А тут возможно все». Гул нарастал с каждым метром приближения к антеннам. Наверное, это был звук работы Выжигателя.
Приглядевшись к антеннам внимательнее, Комаров заметил, как по их металлическим шпилеобразным телам пробегают змеистые молнии разрядов, воздух над ними явственно дрожит и собрался клубящейся тучей неестественного светло-зеленого цвета, как будто образованной химическими ядовитыми испарениями. «Это что еще за диво?» — ученый хотел было аж протереть глаза, но вовремя вспомнил о грязи на них и не стал даже подносить ладони к лицу.
— Проклятое место, — Тайга остановился, глядя на гудящие и искрящиеся антенны, — Черт побери, сунулись мы с тобой в самую задницу, сюда же только за смертью ходить…
— Нас же не просто так сюда позвали! — напомнил Комаров, но Иван будто и не слышал его.
— Сколько же народу тут сгинуло… Мозги закипают в черепушках. Чтоб он сгорел, этот Выжигатель. Часто про него слышал, но не думал, что своими глазами его так близко увижу…
Тайга тряхнул головой, прогоняя обуревавшие его тяжелые, как расплавленный свинец, мысли и двинулся дальше. Комаров шел за ним след в след. Он, ученый деятель, до того, как угодил в Зону, не верил в глубине души ни в бога, ни в дьявола, однако скоро все его устои мировоззрения расшатались, дали трещину и в итоге благополучно рассыпались. Как иначе, чем не происками потусторонних сил объяснить творящееся тут? Человеческая наука, где за столетия все так ладненько и стройно подогналось, притерлось друг к другу, оказалась бессильна и могла лишь развести руками, мол, увольте, ничего не понимаю. Зона стряхнула пыль с заплесневелых со времен Исаака Ньютона манускриптов, одним своим появлением доказав цену им — ноль, или близко к нему. А как хорошо жили до этого господа ученые мужи! Знай повторяй всем назубок известные догмы, верь, что ничего нового уже не придумаешь, не откроешь, не вычислишь…
— Мы что, через излучение пойдем? — ужаснулся Комаров.
— Ну уж кукиш! — проворчал Иван, — О том, как мы тут пройдем пусть у твоих нанимателей голова болит. Надеюсь, что в прямом смысле. Я под эту гадость даже за миллион не сунусь.
Скоро, ближе к самой опушке мертвого леса слой гнилой коры и листвы под ногами начал уменьшаться, пока не сошел вовсе на нет. Вместо него появился другой мусор, гораздо страшнее. Кости. Много, очень много костей, а то и целые скелеты, среди которых подчас попадались человеческие. Сгнившая под дождями и ветрами Зоны одежда, ржавое оружие, и кости, кости, кости. Черепа мутантов, изуродованные радиацией, аномальным влиянием Проклятых Земель и увечьями, нанесенными в драках провожали мертвыми глазницами двух путников.
Если не считать далекого, утробного гула из-под земли, все было очень тихо и зловеще спокойно. Только вот от этого спокойствия душа в прямом смысле уходила в пятки.
Комаров силился понять, отчего погибли все эти люди и мутанты, но никак не мог сообразить. На костях не виднелось ни одной пулевой пробоины, ни одного следа от взрыва, да и мин не попадалось вовсе. Например, тот мертвый кровосос у дороги. Может быть, он пришел сюда, увидел то, что тут творится, и дал деру, пока не поздно. Однако невидимая, таинственная смерть настигла его, ударив в спину. Почему же так получилось?