— Эй, барышня! Что вы здесь…
Он не договорил. Девушка обернулась, Шрам увидел ее лицо. Аккуратный вздернутый нос, острый подбородок, большие красивые губы… И пустые, глубокие, черные провалы глазниц с засохшими потеками крови на бледных щеках. Наемник окаменел, не в силах даже двинуться, сердце замерло в груди, волна нечеловеческого, липкого страха ледяной волной прокатилась от головы к ногам, задержавшись в области солнечного сплетения.
Во всей этой картине было нечто, сводящее с ума нелепой дикостью увиденного: редкие лучи осеннего солнца через плотную кисею облаков, замерший, опустевший, заброшенный навсегда город-призрак, облетающие деревья и девушка с вырванными глазами, сидящая на лавочке посреди маленького дворика. Неизвестное существо улыбнулось Шраму.
Наемник даже не услышал собственного истошного вопля, когда его нервы не выдержали, и он начал стрелять. «Гроза» выплюнула половину магазина зараз, маленькие сгустки смерти понеслись вперед, буравя воздух… Они нашли только пустоту, а потом яростно впились в каменные стены домов. Чудовищная девушка — монстр исчезла, просто растворившись в воздухе, как исчезает в кино картинка, оставшаяся в прошлом, уже пропущенном кадре.
Шрам снял палец со спускового крючка, выпрямился во весь рост, неотрывно глядя на пустую лавочку. По растрескавшемуся асфальту под ногами прозвенели, раскатываясь, стреляные гильзы. Разум отказывался воспринимать происходящее, но глаза и вычерченная каленым металлом память говорили обратное. Наверное, так люди сходят с ума…
Дальнейшее Шрам помнил очень туманно и расплывчато, как в полузабытом кошмарном сне. Отдельные фрагменты всплывали отрывочно, бредово, а наемник даже сам не мог точно сказать, было ли это на самом деле, или просто потрясенный мозг сам выдумал себе мини-сюжет и приписал его воспоминанию. Вот, например, прибитая ржавыми гвоздями к стене дома табличка «Улица Ленина». Сама жестянка белая, а буквы — угольно-черные, по стене, прямо по штукатурке ржавые потеки до самой земли… Или — боль в ноге, когда зацепился за какую-то торчащую из земли проволоку, не удержался и ушиб голень о высокий бордюр… Стеклянная бутылка, покатившаяся по мостовой от случайного пинка, звонко, хрустко разлетевшаяся от удара… Могила какого-то безвестного сталкера-бродяги с криво сколоченным из заборных реек крестом, установленном над уложенными на холмике для защиты от падальщиков кусками бетонных плит… Пустота и отпечаток смерти давили на истерзанную, выгоревшую душу наемника невыносимым грузом, от этого он почти кричал, но сам не знал, исторг ли из себя в итоге хоть звук.
Из полубезумного состояния Шрама вывел резкий, сильный удар в грудь, от которого он согнулся пополам и упал бы, если бы не наработанные рефлексы не выручили, не заставили тело резко уйти в сторону, под прикрытие угла дома. Нам наемник скосил глаза вниз, на место удара, и увидел вспучившуюся, как прыщ, горбину на грудной бронепластине «Севы». Пуля не смогла прошить кевлар, но удар от нее был очень силен, ребра чудом не треснули. Замечательный синяк теперь был обеспечен. Повезло, что неведомый снайпер угодил в тело, а не в голову, иначе в Лиманске одним трупом стало бы больше.
Шрам, склонившись чуть не до земли, выставил из-за угла небольшой осколок зеркала, найденного в одном из разрушенных домов специально для этого случая и примерно определил местоположение снайпера. Ага… Длинный двухэтажный дом по другую сторону растительной заросли. А вон там что? Блин, так это же небольшой мостик. Ручей. Добрался, значит! Где-то недалеко должны быть бойцы «чистого неба».
Наемник обошел дом с другой стороны и, ползком, под прикрытием рельефа местности и разного хлама двинулся вперед. Скоро его окликнули, он, повернув голову налево, увидел троих боевиков, махавших ему руками. Через пять минут Шрам уже был рядом с ними, за щитом из перевернутой набок металлической будки газетного киоска.
— Там засел снайпер, одного из наших уже подстрелил, когда мы на штурм пытались идти. Почти на тот берег прорвались, вот ведь незадача.
— Ну прорвались бы, а дальше что? — Шрам стер пот с лица и поправил в очередной раз сползшую повязку, — Там же склон пологий, пока бы вы до дома добрались, вас как щенят перебили. В лоб тут не пробиться, перестреляют.
— А как тогда? — огрызнулся один из боевиков, — Предлагай тогда, раз умный такой!
— У вас частота связи военных есть? — спросил наемник.
— Есть. Мы их переговоры слушали.
— Сообщи мне ее. Надо, Шрам вынул свой ПДА и настроил его на режим рации.
Чистонебовец недоуменно пожал плечами, однако просьбу союзника выполнил. Ответили наемнику, однако, не сразу — военные подозревали ловушку и осторожничали. В доме через лишенные стекол окна замелькали темные фигуры, забликовали окуляры прицелов.
— Майор Тарасов слушает, — прогавкал голос военного.
— Говорит сталкер Шрам, один из людей «Чистого неба». Вы готовы меня выслушать?
Наемник ожидал, что Тарасов даже не будет продолжать дальнейшего разговора и попросту отключит связь, однако ошибся. Пару секунд спустя майор ответил:
— Готов. Говори, бродяга.
Противу удивления, голос военного не был агрессивным. Напротив, бесконечно усталым.
— Мы прорываемся в центр Зоны, на саму Станцию, — продолжил Шрам, — Для нас вопрос жизни и смерти попасть туда, но вы, организовав оборону, мешаете нам. Для избегания никому не нужного кровопролития, мы предлагаем вам пропустить нас, а самим возвращаться назад.
Кажется, военный даже обалдел от такой прямолинейной наглости, но ответил.
— Ха! — саркастически хмыкнул Тарасов, — Я что, совсем дурак? Вы ж нас перестреляете, а потом ограбите. Вы же мародеры. А обратно кто нас пропустит? Город кишит монолитовцами и бандитами.
— Ни тех, ни других сзади уже нет, мы уничтожили их, а от пары-тройки уцелевших, если они даже рискнут на вас напасть, вы отобьетесь без проблем.
— А если мы не пропустим вас?
— У нас есть гранатометы и ручные огнеметы «Шмель». Когда пойдете назад, если пойдете, то увидите их следы, когда мы штурмовали бандитские укрепления.
— Угрожаешь, бродяга? — голос Тарасова понизился.
— Предупреждаю. Вы, конечно, герои, но нам тоже надо выполнить свою задачу любой ценой. Поэтому либо вы пропускаете нас и возвращаетесь, так у вас есть шанс выжить. Либо все погибаете тут. Если хотите, можете подумать, посоветоваться.
— Так и сделаем. А кто, в случае чего, будет лично служить гарантом нашей безопасности?
— Я, — просто ответил Шрам.
В спину упирался ствол «Абакана», это весьма действовало на нервы. Было не больно, конечно (пластины брони, вшитые в многострадальную «Севу» спокойно приняли бы и удар ножа, и падение на камни), но психологически близкая смерть вовсе не радовала. Ведь стоило бойцу спецназа нажать на курок, и очередь из автомата в упор не задержит никакой кевлар. А ведь он непременно нажмет, если хоть что-то покажется ему подозрительным. Ситуация сложилась настолько напряженная, что нервы у обеих сторон звенели не хуже натянутых струн.
Шрам стоял с заведенными за голову руками, а за ним, как за живым щитом, укрывался Тарасов и внимательно наблюдал за ситуацией. Рядом был лично Лебедев, снявший свой шлем. Его вспотевшая лысина мокро блестела от пота. Мимо же шли и шли боевики «Чистого неба». Шрам не мог, конечно, видеть, как менялась при этом лицо Тарасова, привыкшего общаться с бродягами исключительно посредством пули через прицел оружия, но по сильнее вдавившемуся в спину стволу мог представлять обуревающие его эмоции.
«Чистое небо» подготовилось к прорыву на ЧАЭС более чем серьезно. На боевиках виднелась хорошая броня, специальные тактические шлемы с встроенными ПНВ, рациями и компьютерной системой выявления биологических целей. Оружие тоже имелось добротное, никаких двустволок или «гадюк», применявшихся на Болоте. Лебедев пояснил наемнику, что для вооружения спецотряда пришлось продать почти все имевшиеся артефакты, предназначенные для исследований, да еще кое-что. Зато удалось приобрести гранатометы, два пулемета, новые, еще в заводской консервационной смазке ТРС и специальные бронебойные патроны к ним — ведь предстояло биться с отлично вооруженными бойцами «Монолита», а об их экзоскелетах Лебедев уже был наслышан.