– Это Хирург, - указал Джим на мужчину, сидящего по правую руку от Пастыря.
Этот человек был настоящим гигантом. Ростом он превышал меня, как минимум на голову, хотя я и считался высоким по меркам Филина. У Хирурга были длинные, прямые и черные, как смоль, волосы, зачесанные назад и доходящие почти до пояса. Пивная кружка в руке этого громилы превращалась в стакан, подобный тому, в котором обычно подавали виски. Он лишь искоса взглянул на меня и вернул свой взгляд к столу, отчего стало ясно, что моя персона его ничуть не интересует.
– И Стив, – Джим указал на парня, примерно моего возраста, сидящего напротив Хирурга.
Стив оказался самым неприятным внешне из всех присутствующих за столом. Низкого роста, коротко стриженный, он напоминал некоего грызуна, в пользу чего говорило вытянутое, узкое лицо, жиденькие усики над губами и кари глаза, так же пристально глядящие на меня. Но в его глазах я заметил лишь презрение. Он явно смотрел на меня свысока, словно уже раскусил меня, понял, что я ему не ровня, и теперь только насмехался.
– Это Клайд, – сказал Джим всё с той же простотой и дружелюбием, которые присутствовали в общении со мной. – И он согласился стать нашим водилой.
– Ты издеваешься? – усмехнулся Стив, не сводя с меня глаз. – Да он и дня не проживет за стеной.
– А ты откуда знаешь? – с вызовом в голосе обратился к нему Джим.
– Да ты взгляни на этого молокососа. Он же…
–- Заткнись, – тихо, но властно произнес Пастырь, все так же не отрывая от меня своего пристального взгляда.
Стив тут же умолк, и на его лице я заметил нескрываемую обиду. Было ясно, что Пастырь здесь лидер не просто на словах. Холодный тон и низкий голос этого человека словно придавливали к земле. Он был вожаком по духу, и это чувствовалось с первого взгляда.
Пастырь тяжело поднялся и медленно двинулся в мою сторону.
– С чего ты взял, что способен стать охотником? – спросил он спокойно.
И правда, с чего? С чего я взял, что смогу стать одним из этих людей? Уверенность в собственном решении таяла, пропадала с каждым шагом, что приближал Пастыря ко мне. Но все же я не мог уже отступить. Хотя желание уйти и желание остаться разрывали меня на части, теперь уже я не мог поступиться гордостью и, развернувшись, сбежать. Но Пастырь откровенно пугал меня. Не знаю, в чем именно это выражалось. В движениях, голосе, взгляде. Во всем вместе, наверное. Его властность давила, его самоуверенность заставляла поверить, что кто-либо другой по сравнению с ним мал и слаб. И все же я решил отстаивать свой выбор, отлично понимая, что в данный момент начинается первая проверка, которая покажет им, что я за человек.
– Да, я не уверен, что способен. Я просто не знаю этого. И вам это неизвестно.
Пастырь подошел почти вплотную ко мне и остановился. Мы встретились взглядами, и мне показалось, что он не слушает мои слова, они не важны для него. Он просто смотрит вглубь меня, изучает мою реакцию. Сердце заколотилось быстрее, и я прикладывал все силы, чтобы держать себя в руках и не показывать ему своих сомнений или страхов.
– Джим сказал, что вам нужен водитель, – продолжил я. – И нужен срочно. Я хороший водитель, и в этом уверен на все сто.
Я услышал смешок, который явно принадлежал Стиву, но не стал отводить взгляда от Пастыря. Только этот человек был сейчас важен, только его решение имело значение. Все остальные же, даже Джим, не могли никак влиять на его мнение. Все члены команды примут безоговорочно любое его решение.
– И ты подумал, что это дает тебе возможность стать одним из нас? – спросил Пастырь.
– Нет, – ответил я честно. – Но я не прочь попробовать.
– Попробовать. – Пастырь криво усмехнулся. При этом его лицо и взгляд не изменили своего выражения.
Пару секунд спустя он опустил глаза и снял с правой руки черную перчатку, которую я только что заметил.
– Вот смотри, что сделала со мной жизнь охотника, – сказал он, и я увидел изуродованную шрамами ладонь, на которой не хватало мизинца и безымянного пальцев. Их просто не было, а вся рука выглядела так, словно ее пропустили через мясорубку.
– Если тебе повезет, – продолжил он, – то к моим годам станешь таким же. А в самом вероятном развитии событий нам придется передавать все то немногое, что от тебя останется, твоим родным для кремации. Нравится такая перспектива?