Я кивнул, а про себя подумал, что проявить себя, выражение весьма абстрактное, и может оказаться, что в худшую сторону эти проявления будут выказываться куда более активно. Я совершенно не представлял, как поведу себя в экстремальной ситуации, и потому боялся самого себя, боялся собственной трусости, которая может нахлынуть и разом смести всю гордость и здравый смысл.
Джим предложил немного выпить в баре, мотивируя это тем, что алкоголь помогает набраться храбрости перед вылазкой за стену, но я отказался. В первую очередь потому, что не хотел пересекаться ни с кем из Грешников, а все они в полном составе снова расположились в баре за тем же столиком, что и вчера. Я чувствовал, что буду чужим среди них, и не хотел ловить на себе презрительный взгляд Стива. Была и другая причина. Я ощутил усталость, и надеялся, что она поможет мне выспаться этой ночью.
– Приходи завтра в семь утра, – сказал напоследок Джим. – Проходи сразу в логово, тебя пропустят. И постарайся не опаздывать, брат чертовски педантичен в этих вопросах.
Кивнув, я попрощался с Джимом и направился домой, вновь погруженный в невеселые мысли. Даже нахлынувший энтузиазм от увиденной мною мечты, притаившейся в углу гаража Грешников, и словно, ждавшей меня там все эти годы, куда-то испарился и его место снова заняли неуверенность и страх, с присутствием которых мне оставалось лишь смириться.
Часть I: Охотники. Глава 4
Вопреки моим ожиданиям, выспаться мне так и не удалось. Я проспал часа три-четыре, да и те больше походили на какую-то болезненную дрему, чем на здоровый сон. Вроде бы мне снова снилась Джулия, она что-то оживленно рассказывала, как раньше, и, проснувшись, я еще несколько секунд ощущал ее присутствие. Осознав же, что все это был только сон, я еле сдержался, чтобы не завыть от отчаяния. Я больше не мог выносить эти воспоминания, сны, вечную усталость и тупую боль в груди.
Оставшуюся часть ночи я пролежал в темноте. Сначала старался уснуть, а потом мысли, наслаиваясь друг на друга, унесли меня прочь. Странно, но в ночь перед первым, по-настоящему опасным путешествием в моей жизни, я думал не о нем, а о Джулии и о том, как хотелось бы вновь обнять ее, провести рукой по огненно-рыжим волосам, прильнуть к ее губам и больше никогда и никуда не отпускать. А потом пришла новая, странная мысль. А если я погибну там, за стеной, она будет скорбеть по мне? Задумается ли Джулия над тем, что, может, совершила ошибку, или, возможно, станет винить себя в моей смерти? Но подобные мысли мне показались низкими, и потому я постарался переключить свой мозг на что-то более приятное.
Сон так и не вернулся, а усталость так и не ушла, но, несмотря на все это, в шесть сорок утра я вновь вошел в двери бара «Кожа да кости». Внутри оказалось пусто и темно. Видимо, заведение закрывалось на это время суток, а двери в Филине редко кто запирает.
Пройдя по коридорам, которыми меня вчера вел Джим, я обнаружил, что дверь в логово Грешников тоже открыта. В помещении уже собралась вся команда. Хирург с Пастырем что-то тихо обсуждали, стоя у гало-проектора в центре комнаты. Стив расположился на диванчике с кружкой кофе в руке, а чем занимался Джим до моего прихода, я так и не успел понять, так как он, завидев меня раньше, уже шел навстречу.
– Неважно выглядишь, – сообщил он, пожимая мне руку.
На его лице сияла все та же веселая улыбка, словно нам предстоял не выход за стену, а долгожданная поездка в парк развлечений.
– Бессонница, – сказал я и тут же поспешил добавить, – это никак не отразится на моем вождении.
– Поверь мне, когда вернемся, ты будешь спать, как убитый.
Это вселяло надежду. «Вот только бы вернуться», – подумал я, но вслух ничего не сказал.
– Заканчиваем расчеты, – Джим небрежно махнул рукой в сторону проектора. – Иди сюда.
Он подвел меня к столу в углу комнаты, и взял с него небольшой пистолет для инъекций.
– Закатай-ка рукав.
– Что это?
– Прививка. Хирург приготовил тебе специальный коктейль, чтобы, вернувшись домой, ты не помер на следующий день он аллергии, простуды или еще какого-то дерьма.
– Но разве такие вещи не индивидуальны?
– Конечно. Он мешал его, основываясь на твоей медкарте. Ну, так что, я колю?
Я закатал рукав до локтя на левой руке и вытянул ее вперед.
– Но я же не давал ему доступа к своей карте?
Джим, хихикнув над моими словами, прижал пистолет к руке, и я почувствовал, как несколько игл вошли в мою кожу и выпустили в кровь лекарства.
– Ну, вот и все, – Джим отбросил пистолет в сторону. – Если почувствуешь головокружение или слабость в ближайшие пару минут, значит, дело плохо.