— Глаза уже открой! А вот кулаки оставь и сжимай!
Снимал на марковку много кадров, с разных позиций, танцевал, присаживался, передвигал свет, опять крутился вокруг натурщика и коротко приказывал, постепенно увеличивая громкость и темп:
— Смотри сюда! — щелчки пальцами.
— Теперь сюда! — ещё щелчки.
— Смотри мне на живот!
— Лицо суровое! Нет! Злое! Ещё злее!
— Закрой глаза! Не морщи лоб!
— Подбородок выше!
— Плечи расправь! — это он орёт.
— Руку в волосы! Нет, правую!
— Сложи руки на грудь!
— Нахмурься!
— Перед тобой враг! Не умирай! Эмоцию! Исподлобья!
— Не будь амёбой!
— Плечи расправь!
— Повернись левее, смотри вниз!
— Умой лицо водой! Больше воды! Назад на стул! Плечи! Подбородок!
— Оскалься, дай мне зубы! Сильнее! Ёбт! Хищника гони!
— Сядь на пол! Смотри снизу, смотри сюда, — щёлкает пальцами.
— Смотри жалостливо! Класс!
— Ну-ка расстегни джинсы!
— Замри… Нормально, хотя бы удивление поймал.
— Расстёгивай, я сказал! Блядь, не жмись, я же не прошу член вытаскивать! Пусть плавки будет видно! Белые? Похвально!
— Смотри на меня! Плечи!
— Ещё плесни воды на себя! Пусть течёт…
— Стоп, вот в такой позе…
И так около 40 минут. В какой-то момент Олега накрыл оргазм — именно так он называл это состояние. А после? Надо покурить и поваляться в истоме? Но фотограф был готов ещё и ещё.
Олег тут же вставил карту в просмотровик и стал быстро просматривать кадры, но быстро получилось только первые три, потом медленнее: увеличивает изображение, приближает, ещё медленнее — и Олег срывается к Тимуру, который сидит всё ещё на стуле, замерзая от воды и не зная, что делать дальше. Олег схватил парня за подбородок и внимательно всмотрелся в лицо!
— Бля-а-а-адь! Это просто бомба, парень, какого хрена ты носишь очки?
— Так ведь по-уродски как-то…
— Кла-а-а-ас! Ну, ты мой! — злорадно завопил фотограф. — Ты просто красавец! Снимаем! — и у Олега снова «встало» на работу.
У этого новичка, у этого партнёра по фотосексу разные глаза: один карий, а другой дымчато-серый. Офигеть!
***
Если Тимур думал, что его пробы — это с десяток снимков, разочарование фотографа и домой, то он сильно ошибался. Олег издевался над ним три часа. Заставлял надевать разную одежду, распылял на его волосы какую-то серебряную краску, вешал на него холодные цепи, пальцем подкрашивал Тиму губы, обсыпал какой-то стружкой и сеном, смазывал маслом, подкрашивал шрам кроваво-красным! В анфас, в профиль, повернувшись со спины, на коленях, лёжа пластом, раскинув руки, сидя по-турецки, свернувшись в позу эмбриона, стоя над фотографом, лёжа под ним… Целиком, только глаза, только шея и щека, только лицо и кисти рук, только губы…
При этом так, как Олег, на Тимура не орал даже тренер! Этот гуттаперчевый красавец-фотограф командовал так, что не подчиниться сложно, матерился, что уши заворачивались. Тим особенно не понимал, когда Олег ему выл: «Глаза где? Давай глаза свои сюда!» Как «давать глаза», он не знал. И ещё любимое: «Дай мне секса!» Или так: «Выеби меня!» Нормально, да? Тим секса не давал, только густо краснел от таких фраз, а Олег психовал:
— Что за застенчивый придурок! — орал фотограф. — Смотри на меня! Смотри, как надо! — и прищуривал хищно глаза, искривлял влажные губы, приоткрывая рот, раздувал ноздри, хватал Тима за загривок и приближался к его губам, выдыхал на них горячо, фиксировал коматозное состояние своего героя и отталкивал:
— Понятно тебе, лопух?
«Лопух» в шоке пожимал плечами и нервно сглатывал. Понятно также, что Олег уже давно забыл про главную цель — рекламу. Он пробовал Тимура на вкус, на зуб, на зрачок фотокамеры. Как ни странно, камера его полюбила! Олег уже сгенерировал множество тем и образов на основе этих глаз, этого шрама, этих губ, этого тела.
Через три часа работы Тимур взмолился:
— Олег, всё, я не могу больше! Я хочу есть! И мне холодно! Я хочу домой! Да и вообще, хватит!
— Хорошо, остановимся! Но завтра в четыре быть здесь!
— Ещё раз? — Тимур испуган.
— Только попробуй не приди!
— Подожди! Мы же на один раз договаривались…
— Передоговоримся!
Тимур замолчал, переваривая размеры проблемы и возможности улизнуть. «Лучше промолчу, — решил он, — главное — деньги за сегодня». Одеваясь, робко спросил:
— А деньги ты мне сегодня заплатишь? А то я рассчитывал…
— Деньги? — Олег упустил подтекст сцены. — Обещал — значит заплачу!
Олег вытащил из кармана мятую красную бумажку и протянул Тиму.
— Это я должен?
— Да, спасибо. И мне очки верни.
— Очки у тебя ублюдочные! Давай я тебе другие подарю! И вот что: ты пока очки носи! Не раскрывайся, а то уведут тебя от меня!
— Нет-нет, мне эти очки нравятся, и вообще, мне не нравится сниматься…
Олег резко схватил Тима за пояс и толкнул на себя:
— Даже не думай от меня сбежать теперь…
***
Олег просидел за компом дома весь вечер, вглядываясь, подбирая фоны, ретушируя, подгоняя, изменяя цветность. То и дело вскрикивал, в основном матом. Полное ощущение, что он трахается с экраном: «О, да! О, да! Ты великолепен! Делай это! Ты мой! Мой! О, да!..» и тому подобное. Ольга давненько не слышала таких возгласов:
— Эй! Ты там что, порнуху смотришь?
— Ага!
— Дожили!
Сегодня Олег уснул, улыбаясь: это был его день! Но на следующий день Тимур в четыре не пришёл! Олег был в ярости, он прождал своего урода три часа!
Это не мой стиль кого-то ждать! Это немыслимо! Может, что-то случилось? Под машину попал? Заболел? Может, он запойный? Или всё-таки решил меня кинуть? Ему, видите ли, «не понравилось»! Да кто будет его спрашивать? Он не знает, с кем связался!
— Оль, а этот Булатов в какой общаге живёт?
Ольга скривилась:
— В нашей институтской тифозной!
— А комнату знаешь?
— Конечно!
— Мммм? Ты же вроде его ненавидишь? А в комнатку наведываешься?
— Наведывалась. Ты невнимателен, братец! Этот урод был тенью Влада: они друзья с детства — приехали из одного города и жили в одной комнате. Что тут непонятного?
— Номер комнаты?
— Зачем тебе этот урод?
— Он – мой проект! И он не урод!
— Фи! А в общагу зачем?
— Он не пришёл на съёмку!
— Хи-хи-хи! Тебя кинули, братец! Вот умора!
— Говори номер!
— Пятьдесят пять. И передай ему, что он недоносок!
Олег колотил в дверь комнаты. Закрыто. Мимо прошла милая девуля:
— Тимыч был здесь. Странно, что закрыто!
— Девушка, а может он к кому-нибудь в гости мог пойти? Скажите, в какой комнате он бывает?
— После трагедии на Урале он нигде не бывает! Сидит один у себя! Как бы крыша не поехала у мальчика.
— А может он просто закрыться от всех?
— Может.
— Спасибо, дорогая!
Дождавшись, когда девушка ретировалась, Олег, нисколько не сомневаясь, поддёрнув штаны на бёдрах, одним ударом ноги в область дверного замка выбил дверь и стремительно вошёл в комнату. Тимур был здесь. Он сидел спиной к кровати на полу, обнимая коленки. Эмоций не видно. Даже в тёмной комнате Тим в очках! Напротив него на полу лежал телефон.
Олег пнул телефон в сторону, налетел на парня, схватил его за грудки и резко поставил тяжёлое тело на ноги. Разъярённый гость зашипел в лицо Тиму: