Он вскочил на колени и выстрелил из "Сига" в убегающего Бин Джаббара. Первая же пуля вырвала кусок дверной коробки в трех дюймах от головы Бин Джаббара, и тот скрылся за дверью. Он выпустил еще три пули в пустоту и попытался преследовать, но перевязь с винтовкой остановила его, так как лежащий на земле человек снова попытался его задушить. Кемпер оттолкнулся, а затем обрушил весь свой вес на джихадиста. Он почувствовал тошнотворный хруст, когда грудная клетка мужчины подалась под ударом, словно на его грудь упало пианино. Вместо крика Кемпер услышал лишь влажное, булькающее хрюканье.
Кемпер опустил голову, вывернулся из винтовочной перевязи и вскочил на ноги, снова подняв пистолет. Он попытался поднять левую руку, чтобы зафиксировать стреляющую руку, но рука лишь беспомощно шлепнула по боку пистолета.
Затем он почувствовал горячие брызги крови на своем лице и, посмотрев вниз, увидел, как артериальная кровь ритмично вырывается из его разрубленного левого предплечья.
"Сукин сын", - пробормотал он и опустился на колено, прижав левую руку к боку, чтобы остановить кровотечение.
Инстинктивно повернувшись по часовой стрелке, он увидел, как тяжелораненый террорист, на которого он уронил свой вес, ползет к его собственной винтовке, и дважды выстрелил ему в затылок.
Кемпер встал, споткнулся, снова опустился на колено. Через входную дверь ворвались две фигуры с винтовками наперевес. Он едва не выстрелил, но мозг оператора все еще был достаточно дисциплинирован, чтобы распознать в шлемах, цифровых видеокамерах и койотово-серых бронежилетах двух морских пехотинцев Соединенных Штатов.
Он опустил пистолет, когда напряженный голос наконец зазвучал в его ушах.
"Повторяю, Чоктау Один - СИТРЕП? Каков твой статус, брат? Там морские пехотинцы".
Кемпер плотно зажмурил глаза и ответил. "Бин Джаббар вышел через черный ход". Его голос звучал так, словно кто-то засунул ему в уши вату. "Не дайте ему уйти".
"Господи, сколько крови", - сказал молодой голос справа от него. "Это все от него?"
Он почувствовал, как на его разорванную руку легли руки, сильно надавливая; она горела, словно кто-то только что плеснул на нее кислотой.
"Я в порядке, брат", - задыхаясь, сказал он морпеху рядом с собой. "Иди и приведи Бин Джаббара".
"Просто наложи жгут на эту руку, прежде чем ты умрешь, чувак", - спокойно сказал морпех.
Кемпер позволил уложить себя в сидячее положение на землю. Когда морпех накладывал жгут, под левой подмышкой вспыхнула новая, совсем другая боль.
В голове у него теперь все плыло.
"Боже правый", - сказал кто-то с порога. "Неужели этот парень в одиночку убил всех шестерых этих придурков?"
"Кто-нибудь, дайте мне мою винтовку", - прохрипел Кемпер.
Морпехи подняли его на ноги.
Он повернулся к морпеху, державшему его под левой подмышкой, и снова зарычал на него. ""Винтовку, чувак".
Я никуда не пойду без своей винтовки...
Кто-то сунул ему в правую руку его SOPMOD M4, и он почувствовал, как другие руки опускают его Sig в кобуру.
В уголках его глаз заплясали черные пушинки, а ноги затекли, когда морпехи потащили его через дверь к "Хаммеру", ожидавшему в переулке.
Глава 6
Авиабаза Аль-Асад
Провинция Анбар, Ирак
5 июня
09:45 по местному времени
Кемпер поборол приступ тошноты, связанный, по его мнению, с приемом обезболивающих препаратов, и уставился в потолок послеоперационной палаты, больше похожей на фанерный склад. К счастью, в полевом госпитале сейчас было пусто. Несмотря на то, что его внутренности сильно колотило, он ничего не чувствовал в своей изувеченной левой руке.
От анестезии он, конечно, отказался, и вместо нее ему сделали то, что хирург ВМС, прикомандированный к морским пехотинцам в рамках передовой реанимационной хирургической системы, назвал региональной блокадой. После болезненной инъекции лекарства, сделанной чуть выше левой ключицы, нервная блокада заставила его руку полностью "заснуть". Первый врач, к которому он обратился, настоял на том, чтобы Кемпер позволил ему погрузиться в сон, за что чуть не получил удар кулаком в челюсть. Хирург FRSS прибыл как раз вовремя, чтобы не дать Кемперу выйти из предоперационной зоны и отправиться обратно в лагерь первого уровня. Итак, он был в сознании, но левая рука будет бесполезна, пока лекарство не перестанет действовать часов через двенадцать.
"Как вас зовут и какое у вас подразделение?" - спросила молодая женщина, одетая в форму морского пехотинца и зеленую футболку, стоя у его кровати. На шее у нее был стетоскоп, но она выглядела растерянной, перелистывая бумажную карту, в которой, как знал Кемпер, было много пустых мест. Она подняла глаза от карты и посмотрела на своего длинноволосого, бородатого пациента, одетого в немаркие брюки-карго и недавно пошитую черную футболку без рукавов. Она ясно понимала, что он не морской пехотинец, и, возможно, по его внешнему виду сомневалась, служил ли он вообще в армии.
"Джек Джонс", - сказал Кемпер. Правило Джонса" заучивали все "морские котики" первого уровня во время инструктажа. Если вас спрашивают, называйте свое настоящее имя плюс Джонс. Именно таким был уровень секретности деятельности первого уровня. "Я из Объединенной оперативной группы".
"Объединенная оперативная группа?" - спросила она. "Простите, а что это за подразделение? Где вы находитесь?"
"Я позабочусь об этом, старшина Стэнсил", - сказал мужчина, подошедший к ней сзади. Кемпер перевел взгляд на новоприбывшего - это был первый хирург, который лечил его... тот самый, которого, как он думал, ему придется ударить. По форме он был определен как коммандер ВМС Шарп. Кивнув, отстраненный от работы медик пожал плечами, положил планшет на кровать и направился прочь. "Как ваши боли, мистер Джонс?" - спросил хирург, получив, очевидно, стандартный расплывчатый и неполный инструктаж, положенный по протоколу, когда подразделению первого уровня требовалось взаимодействовать с людьми, не относящимися к его миссии.