Она поняла, что ляпнула что-то не то, покраснела и, зло сощурив глаза, потянула у меня из руки планшет.
Я рассмеялся.
- Значит, я тебе нравлюсь?
- Вот еще! Глаза. У тебя странные глаза. Я таких не видела. Просто хотела сфоткать, чтобы девчонкам показать. Почему у тебя такие глаза?
- Потому что я курильщик тибетского опия. У нас у всех такие глаза. А твоя мама разрешает тебе играть с наркоманами, Джулс?
- Ты врешь! Нет в Тибете никакого опия!
Она прижала к себе планшет и выскочила, как ошпаренная.
Но моим надеждам больше не видеть маленькое чудовище не суждено было сбыться. Наши матери затеяли совместный бизнес, и Джулс торчала в моей комнате почти каждый день, устроившись на моей тахте, на которую у меня были совершенно другие планы.
Наверное, мне стоило сказать ей спасибо. Если бы не она, я не стал бы так подолгу гулять по вечерам один и не увидел бы города. Я бродил, не выбирая дороги, сворачивая в каждую арку, мне нравилось скрываться среди его теней и полутонов. Он мамы, от Джулс, от всего, что мешало мне быть собой. Я уходил пораньше, едва в окне синее начинало превращаться в сиреневое, но девчонка догадалась, что я сбегаю от нее, и выходила следом, бродила по окрестным дворам.
Мама была председателем домового комитета, на крючке у двери всегда висел ключ от чердака. Я брал его, когда вздумается, и еще лет в двенадцать устроил себе неплохое укрытие. Я прятался от нее там. Лежал на старом продавленном матрасе, глядя в слуховое окошко, как на небе, едва приметные вначале, словно далекие лампы с реостатами, набирали яркость звезды. Я слышал, как Джулс бродила по пустому двору и звала меня.
- Лон! - С ее идеально поставленным дурацким английским произношением получалось «alone», словно она сообщала всему уснувшему миру о своем одиночестве. Иногда мне становилось жалко ее, я спускался вниз и вел маленькую идиотку домой, чтобы к ней никто не пристал. Пару раз пришлось даже драться за нее с какими-то малолетними придурками. После этого я возвращался домой слегка помятым, а Джулс лучилась от гордости.
Избавление пришло неожиданно, почти через два года. Бизнес наших матерей быстро шел в гору, и матери Джулс пришло в голову, что девочке с такими способностями к языкам хорошо бы отправиться учиться за границу. Моей эта мысль тоже невероятно понравилась, ей казалось забавным отправить меня в Лондон.
В Лондон. Город, которого я никогда не видел. Порой мне кажется, что едва я окажусь там, как мы оба аннигилируем, как взаимоуничтожающие сущности. Я не боюсь, но, думаю, ни в чем не повинные лондонцы были бы против таких экспериментов.
По счастью, к тому времени я уже учился, сдал первую сессию, и мне удалось уговорить маму не таскать меня по миру в надежде, что за границей девки краше и трава зеленее.
Джулс ревела неделями, пока оформляли документы. Ее мать была умная женщина и о своем решении сообщила дочке, когда та уже сдала все необходимые экзамены, а то с маленькой ведьмы сталось бы завалить английский.
Я не хотел ехать в аэропорт. Мама стыдила меня, уговаривала, так что мне пришлось запереться в комнате, чтобы она отстала.
Но когда в окне синее стало превращаться в сиреневое, я не выдержал и по привычке выскочил на улицу.
Город оплывал тенями, промозглый ветер лез под куртку. Я простоял у подъезда около часа и дико замерз, пока не дождался их такси.
Джулс, в неизменной розовой куртке, с большим цветным рюкзаком за плечами, топталась у машины, шмыгая покрасневшим носом. Ее мать выносила и выносила к машине бесконечные чемоданы.
Я стоял так, чтобы им обеим не было меня видно. Но в кармане завибрировал мобильный. Мама.
- Лондон, если ты не сядешь в машину, я не пущу тебя домой и ты умрешь от воспаления легких. Ты замерз. Обратно возьмешь такси, я буду ждать у подъезда и заплачу.
Мама всегда знала наперед все мои оправдания.
Джулс повернула голову на звонок, капюшон съехал ей на глаза.
- Alone?
У нее всегда так получалось.
- Да, это я. И ты уж точно не поедешь в свою Америку одна, Джулс. Но когда найдешь себе там миллионера и, выйдя за него замуж, умрешь от счастья, не забудь упомянуть меня в завещании. Я чуть насмерть не замерз тут, пока вас ждал.
В ее прозрачных глазах как-то странно преломился свет. Там были какие-то звезды и искры. Может, девочки-подростки устроены по-другому и где-то у них внутри, как в вечерних звездах, стоят маленькие реостаты.
Мы сели в машину.
Меня запихнули к Джулс на заднее сиденье. Ее розовый рюкзак впивался мне в колено. В аэропорту я почувствовал себя полным дураком, перетаскивая их бесконечные чемоданы. Мы стояли с Джулс посреди людского потока, пока ее мать бегала туда-сюда, и не знали, о чем говорить.