— Привет, сладкая. Когда закончишь с ним, можешь подойти со своими горяченькими губками ко мне, — сказал он.
Плотно закрыв глаза, я отчаянно пытался подавить чувство паники, зудящее под кожей. Я все еще Шейн. Все еще в теле Шейна Макстона. Застрявший. Как человек. Навсегда.
Мое тело словно разрывало быстрым течением, затягивало, накрывало. Топило. У меня не осталось сил или желания на попытки выплыть, мне лишь хотелось уйти на дно. Каким-то образом забыться, позволить тьме поглотить себя.
— О, прекрасная в цветенье нив! Под небом нет синей, могучий красочный массив над житницей твоей! Америка! Америка! Бла, бла, ла, ла, ла, лааа...1 — мимо нот пропел Такер.
— Что за хрень ты творишь? — Вопрос пробормотали так невнятно, что я едва его разобрал. Я открыл глаза, чтобы понаблюдать за беседой: у меня между ног на коленях стояла девушка, губами обхватив мой член, и она говорила с Такером.
— Ну? — спросила она. — Ради чего святого ты решил спеть национальный гимн в тот момент, когда я делаю это?
Я немного удивился, что мой член попал кому-то в рот, пока я был в отключке, но удивился не особо. Не в первый и даже не в пятый раз. Да, со стороны казалось, что у меня очаровательная жизнь. Хотя кажется нереальным одновременно сосать мне и разговаривать с Такером. Это должно обеспокоить меня, или нет?
Такер заржал и пихнул меня локтем.
— Это не национальный гимн, — промычал он. — Просто патриотическая песня2. Тупица, проклятый гимн — это Усыпанное звёздами полотнище. Я пою это дерьмо, чтобы его член упал, и ты начала сосать мне!
Голова была настолько тяжелой, что я откинул ее на спинку дивана из липовой кожи, и так развалился. Я приложил все силы, пытаясь сказать хоть слово. Комната кружилась все быстрее, и я начал ощущать жар рта, обхватившего меня, берущего глубоко прямо до глотки.
— Заткнись, Так, — пробормотал я, хватая девушку за затылок, запустив пальцы ей в волосы и заставляя двигаться быстрее. Я не знал имени этой телочки. Дьявол, я даже не помню, как здесь очутился. Последнее, что осталось в памяти, это сцена. И мысли о том, что было бы здорово съесть парочку бурито из Тако Белл.
Девушка вытащила меня из своего рта, вылила виски мне на член и стала сосать так быстро, что ни одна чертова капля не упала на пол. Холодная жидкость и ее горячий рот — единственное, что я ощущал. Жар. Холод. Жар. Холод. Я слишком пьян. Опьянительно-пребухой.
— Вот это гребаный талант! Ни одной капли не упустила. Можно я буду звать тебя Пылесос? Дайсон? Нет, нет... Грязная дьяволица. Вакуумная Виксен, — промычал Такер.
Я приложил все свои силы, чтобы повернуть голову и взглянуть на Такера. Он держал себя за промежность, и, к дьяволу, даже знать не хочу, какой чертовщиной он сейчас занимался. Гад ползучий. Ни за что на свете не кончу в рот этой телке с ним поблизости, зная, что он пялится на мои причиндалы и от этого заводится. И я все еще думал о бурито. Я отодвинул лицо девушки и споткнулся, пытаясь встать. Девушка, недавно делавшая мне минет, скрестила руки на груди и надулась. Я даже не мог сфокусироваться, на что она смотрела. Кажется, подумал, что у нее рыжие волосы...
— Ну, Шейн, пойдем к тебе в квартиру, — проныла она.
— Ни за что, э-э... КакЧертТебяТамЗовут. Таку твой минет нужен больше, чем мне. ПойдуСпать. — Я повернулся к Такеру и покачал головой, от этого чуть не упал лицом на пол, но удержался на ногах. Ладно, я чертовски шмякнулся об стену, но это не важно. — Такер, это было самым омерзительным дерьмом в мире. Еще раз приблизишься к моему хозяйству, когда мне сосут, и я вырву твои глаза и поджарю их в микроволновке.
Минетчица подскочила, и я отшатнулся от нее. Комната закружилась еще сильнее. Это было похоже на чокнутую, вышедшую из-под контроля карусель. Я почему-то сразу испугался, что она отрастит клыки и высосет из меня жизнь. Неуклюже сполз по стене. Какого хрена пол оказался так близко? Проклятье, будучи настолько бухим, идти куда-то... нереально.
— Чувак... где, черт тебя дери, мои ноги?
— Нет, Шейн, не уходи! И я уже говорила тебе в баре, где-то пятьдесят бразиллионов раз, меня зовут Джоли... Ну же, давай я отведу тебя в квартиру. Я позабочусь о тебе, и потом бы мы с тобой поспали и...
Пятьдесят бразиллионов раз? У этой детки ум, как у кирпича. Я вырвал у нее из рук свою бутылку виски.