— И что? — Занзас слишком уж внимательно слушал её слова, анализируя их. В голове начали появляться в хаотичном порядке картинки: прижатое к стене тело, сжатый ворот халата, шершавая кожа, тонкие пальцы, очертания спины в блеклом свете комнаты...
— И всё! Две полоски и штамп в паспорте, — если бы в этот момент мужчина пил, то обязательно бы подавился.
— Это краткий пересказ твоей жизни. Если так было у тебя — не значит, что со мной случатся две полоски и штамп в паспорте, — саркастично подметил тот, делая глоток.
— Знаешь, две полоски у мужчины... Стоит над этим задуматься, — с язвительной улыбкой ответила Дана. — Да и вообще не об этом речь! Даже твоё израненное сердце может полюбить. Если за почти тридцать пять лет этого не произошло, то это не значит, что не произойдёт никогда. Шрамы оставляют следы, воспоминания — это больно, а боль... Если она есть — значит сердце ещё может чувствовать. Дедуле было тридцать восемь, когда он встретил свою вторую жену, Эрике — восемнадцать. Спустя три месяца они поженились и прожили вместе почти сорок лет. Знаешь, можно было подумать, что она выходит за его деньги, но нет: она никогда ничего не просила, отказывалась от украшений, домов, машин. Единственное, что имело значение — это любовь. Каждый может любить, причём по-разному: будь то тишина и спокойствие или же страсть и эмоции, когда секунду назад вы хотели пристрелить друг друга, а через секунду наслаждайтесь приятными объятьями, — поставив стакан на пол, девушка положила свою голову на колено Занзаса, повернув лицо к свету пылающих язычков пламени.
— Можно ли любить, презирая женщин, — уже более приглушённо произнёс он, опустив голову и смотря прямо в глаза подруге.
— Можешь полюбить мужчину, — на полном серьёзе выдала Дана, после получив убийственный взгляд. — А что? Раз любви все возрасты покорны, то почему так не может быть и с полом?
В таком состоянии выходить к людям совсем уж не хотелось, особенно если это твои подчинённые и этот придурок Занзас, который не упустит возможности в самый неподходящий момент подстебнуть её внешний вид. Хорошо, что изобрели косметику, в особенности консилер и тон — они как раз таки помогают убрать все последствия бессонных ночей. Наложив “штукатурку”, Дана всё же решилась выйти из комнаты: она стала выглядеть более менее пристойно. Путь ночной тусовщицы лежал на кухню. Попутно девушка проверяла дела семьи, листая пальцем по электронной панели планшета. Ничего значительного: так, мелкие происшествия, которые её люди легко решили сами, но чувство тревоги так и не покидало её, странно... Обычно если что-то тревожит, то проблемы либо в семье, либо Вария опять натворила делов, и ей в очередной раз придётся извиваться перед Внешним советником и его гоп-компанией и выслушивать монотонные речи Десятого, о том, что она сама виновата, взяв часть ответственности за организацию на себя, тем самым заработав пожизненную головную боль. Госпожа Лаур уже давно могла расторгнуть контракт, составленный более десяти лет назад, но чувство привязанности к этому пресловутому ублюдку с его вечной манией величия и презрительным взглядом не давали ей этого сделать. Даже в моменты, когда девушка в порыве гнева выплёскивает всё, что накопилось, наставляя дуло пистолета в сторону этого мужлана и его кривой ухмылки, или замахнувшись битой, которая через мгновение летит прямо в область нижних рёбер засранца. Если же смотреть с другой стороны, более ясной и не такой нервной, то эта шайка не даёт ей скучать и, что более важно, берётся за все задания, выгодные ей, и дешевле, чем Мармон бы содрал с другой семьи. Даже сама Вонгола платит по чёткому прайсу, установленному бывшим Аркобалено. Вот что что, а деньги этот проныра вымогать умеет профессионально.
Странное предчувствие можно было скинуть на необычное поведение Занзаса. Казалось бы, всё как обычно: сидит у себя, пьёт, гоняет рядовых, кидает в Скуало стаканы с виски... Но вот этот странный задумчивый взгляд и отсутствие вечно пляшущих маленьких огоньков в его глазах — всегда не к добру, так он ещё и был направлен в сторону Анны.
“Ну не мог же он положить на неё глаз? — про себя, усмехаясь, задала сама себе вопрос Дана и резко остановилась посреди длинного коридора. — Да нет, — нервный смешок вырвался наружу.”
Девушка помнит, как он смотрел на неё, когда говорил, что готов затащить её к себе в постель под любым предлогом, думая, что испытывает более глубокие чувства. Этот взгляд полон похоти и страсти вперемешку с нетрезвым видением мира. Ну ладно, всего одна ночь, максимум две, а что дальше? Делать вид, что ничего не было? Это вряд ли — тогда они уже знали друг друга приличное количество времени, знали, что после такого их пути разойдутся. Занзас был тем, в чьей постели побывала целая куча девушек и не только лёгкого поведения, а ещё и модели, известные певички, дочери и жёны крупных и мелких мафиози... Их количество можно сравнить с количеством врагов и недоброжелателей Босса Варии. Хотя нет, девиц всё же больше.
Странно это всё, но что если так? Дана остановилась и оперлась рукой о перила лестницы. Её взгляд упал на Занзаса и Анну. Вот вам и ещё одна странность: что-то между ними витало, что-то произошло, какое-то чувство... Они стояли в холле, точнее мужчина собирался прогуляться по погребу, что редкость, а хранитель только что с тренировки, судя по внешнему виду: собранные волосы, прядки которых липли ко лбу, спортивный костюм и кроссовки. Лишь нескольких мгновений хватило, чтобы прочитать её взгляд: испуганный, полный непонимания, потерянный, полный призрения и возмущения — не такой как всегда. “Шпионка” практически бесшумно спускалась по лестнице, попутно провожая глазами уже уходящего.
Заметив девушку, Анна поприветствовала её и поинтересовалась результатами исследования и дальнейшими действиями, на что та ничего конкретного не смогла ответить.
Холодные струи воды коснулись пылающей кожи — настолько приятной прохлада не была никогда. Тренировка оказалась длинной, около нескольких часов, и тем не менее не дала такого результата, как эти минуты под струями ледяной воды. Анна подняла голову, давая каплям стекать по всей длине волос вниз. Всматриваясь в белый кафель на стене, она снова вспомнила ненавистную картинку, и чтобы хоть как-то прийти в себя, девушка ударила кулаком о твёрдую поверхность, но даже та боль, которую почувствовала, не дала отрезвляющего эффекта.
— Чёрт, — выругалась хранитель и прислонилась спиной к гладкой стене, прикрыв глаза.
Она всё пыталась убедить себя, что тот поце... То событие было лишь одним из способов прикрытия, несколько изощренно, но всё же. В голове никак не укладывалось то, что убеждения о личном пространстве и дистанции позабылись. Хотя можно всё спихнуть на алкоголь, который помутнил сознание и дал побочный эффект, но чёрт его побери! Этого количества едва бы хватило, чтобы высказать абсолютно всё, что она думает по поводу поведения Босса! А тут что? Руки всё ещё помнят мягкую тонкую ткань, а тело — его властные и требовательные прикосновения. Багровые отпечатки пальцев на бедре как клеймо, на которое без раздражения не взглянешь.
— Это работа, только работа, — проговорила девушка в пустоту.
Спустя несколько часов, Анна решила спустить вниз, чтобы выпить чего-нибудь горячительного, желательно с содержанием спирта. Мила была слишком занята, чтобы выслушать девушку, а кроме неё никого в окружении не было, кому бы она так сильно доверяла. Зайдя в холл, Облако заметила, что люди Даны ведут себя подозрительно и нервно. Скучковавшись возле входной двери, они что-то тихо обсуждали. Но это как-то мало волновало её, и она поспешила на кухню. Там мало что отличалось от повседневной картины: тот же Луссурия, крутящийся возле плиты, только на этот раз в компании Лева-А-Тана, и играющий в приставку Фран. Хранитель урагана, похоже, отправился на индивидуальное задание, а мальчишка уже несколько дней ныл и калечил подчинённых от скуки.
— Анна, дорогая, не могла бы ты отнести это в гостиную? — ставя на на барную стойку поднос чашкой кофе и открытой бутылкой коньяка, поинтересовался Луссурия. — Раз ты ещё не села.