Дверь палаты Матвея была приоткрыта. Писатель лежал под толстым одеялом. Загробная бледность еще не сошла с его лица. На ногтях виднелись ярко зеленые полосы. Анна сидела рядом, и как только Эмиль вошел, она повернулась к нему.
— Профессор, у вас правда есть лекарство? — спросила она.
Эмиль подошел к Матвею с другой стороны кушетки и достал пробирку.
— Средство есть. Рецепта по применению нет, — проговорил он. — Но я в короткое время испытаю на мышах. Все будет отлично. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше. Правда, ощущения сродни похмелью. Пульс выстукивает степ-ритмы. Главное, судорог нет. Как ты?
— Звонил домой. Дочь перевели в другую клинику. В кишечнике паразит. Нужно полагать зеленого цвета. Как и у тебя. Полгода лечили кожу… Подумать страшно.
— Старик говорил, у твари новый хозяин. Оно будет продолжать убивать.
— Сейчас есть более важные вещи, — парировал Эмиль. — Жизнь моей дочери, твоя жизнь. К тому же ты уже не холостяк.
— Это ты в точку.
Эмиль позаимствовал у Анны сотовый телефон и вышел в коридор. Он предполагал, что у его знакомых в военном ведомстве есть для него новости.
Он был прав.
5
Они смотрели друг другу в глаза и молчали. Анна теребила его волосы, гладила пальцами лицо, обводя контуры обветренных губ и поредевших бровей. Взгляды держались, даже когда медсестра устанавливала капельницу с глюкозой и поправила подушку.
Изредка из конца коридора доносились возгласы профессора. Эмиль оживленно беседовал по телефону, иногда утихомиривая свой пыл, повинуясь шиканью медсестер.
«Черт, черт, черт!
Да, как, же так?
Сукины дети! Сукины дети!..» — снова и снова слышалось из коридора.
Запах таблеток, крема после бритья, дымящейся овсяной каши, легкий аромат духов Анны наполняли воздух больничной палаты.
Матвей лежал неподвижно, словно боясь потерять волну блаженства, от соприкосновения чистой кожи со свежей выглаженной пижамой. К тому же зуд в кровеносных сосудах сошел на нет, а к нему писатель успел привыкнуть.
Невольно он взглянул на блокнот и ручку, лежавшие на столе. Матвей сглотнул и отвел взгляд.
— Хочешь поработать? — Анна потянулась к столу, — я могу приготовить тебе рабочее место.
— Нет, не стоит, — Матвей остановил девушку, — хочу нагулять аппетит. Я настолько голоден до творчества, что написал бы пять-шесть глав, не вставая со стола.
— Ну, как хочешь, — Анна вернулась к кушетке.
Эмиль вернулся в палату через полчаса. Растерянно протянув Анне телефон, он присел на табуретку.
— Там, наверное, осталось мало денег на счету, — проговорил он, смущенно кивая на мобильник.
— Нечего страшного, — ответила Анна.
— Хороших новостей нет. Военные сейчас утверждают, что создание военной базы и лаборатории не было санкционировано ими, и это дело рук частных компаний из Европы и Штатов. Но множество военачальников лишилось погон. В основном те, которые нам помогали. Все настолько засекречено, что нас не будут допрашивать. То есть, свидетелей происшествия нет. По их логике, если мы начнем, что-то говорить, нас сочтут за сумасшедших. Лишний шум им сейчас ни к чему. Все ученые и охранники погибли. Многих даже не опознали.
— Оно на свободе. Через лет двадцать оно будет размером с Москву, через сто с область, — сказал Матвей.
— Если вы расскажете об этом, вас примут за параноиков. — Анна поднесла к Матвею тарелку с кашей. Писатель задумчиво поковырял ложкой и принялся за еду.
Молчание не успело раскинуть сети — в дверном проеме показалась голова медсестры.
— К вам посетитель, — проговорила она, смутившись от всеобщего внимания.
— Вы кого-то ждете? — спросил Эмиль. В ответ он получил только пожатие плечами.
На пороге показался толстый мужчина, в котором Матвей и Эмиль не без труда узнали охранника, сброшенного с вышки. Он с ходу протянул часы Виктора Эмилю.
— Я хорошо понимаю, что сейчас вы меньше всего ожидали увидеть меня. — Лейтенант смущенно пытался найти место рукам. — Мне нужна ваша помощь. Он приподнял штанины, обнажив позеленевшие ноги. У меня есть сбережения, машина, дом. Я могу заплатить, только помогите мне!
— Мне интересно, как вам удалось выжить? — спросил Эмиль, передавая часы с разбитым стеклом Матвею.
— Я нес вахту на вышке, когда начался пожар. Но я слишком поздно начал убегать. И подцепил эту заразу. Я видел тело вашего друга и…