Гаскон был кусачим дворовым псом. И, кроме того, разбойником. Мэва не могла избавиться от подозрений, но теперь она слегка унимала их. Не заливала элем, хотя он был довольно крепок, а вспоминала довольную улыбочку Гаскона. Спуск был опасен, столкнуть ее прочь — и никто не заметит, все солдаты пялились только себе под ноги, боясь соскользнуть с отвесной скалы. Но Гаскон не сделал ничего преступного, а напротив, внизу поддержал ее и помог скинуть веревку скорее — у Мэвы страшно свело пальцы, они застыли — так она вцеплялась в веревку. До сих пор ныли стесанные ладони.
— Я хотела поблагодарить… Не каждый решится на такой спуск.
— Ты удивляешь меня, Мэва. Когда я предлагал затею с веревками, уверен был, что ты отступишь.
Он словно ожидал от нее ответа, но Мэве не хотелось говорить.
— Это было безрассудно, — сцепив зубы, выдавил он. — Погибни ты сейчас — все это… не имело бы смысла. Так далеко зашедшая армия, два гнезда чудовищ, которые мы уничтожили. И погибнуть вот так — на узкой тропке, спасая горстку солдат и пару сундуков золота.
— Не превращайся во второго Рейнарда, очень прошу тебя, — огрызнулась Мэва. — Пожалуй, тебе стоит меньше времени проводить с ним. Вполне вероятно, занудство передается через дыхание.
— Как скажешь, — ухмыльнулся Гаскон. — И все же… Все-таки я восхищен, — решительно выдавил он, точно вынашивал эту мысль долго.
Мэва все молчала, а он снова стал что-то наигрывать, легонько порхая пальцами по свирели. Отняв ее ото рта, таинственно улыбался луне. Сидеть с ним оказалось удивительно уютно. Особенно — когда Гаскон молчал, точно что-то страшно терзало его. Такие у него были несчастные и больные глаза.
— Скажи, Мэва, ты ведь не знаешь каждого солдата поименно? И с трудом вспомнишь лица тех, что мы вытаскивали сегодня? Но все равно отправилась на верную смерть… И за меня бы отправилась?
— Гм, пожалуй, — кивнула Мэва.
Гаскон отозвался каким-то сложным хмыканьем.
— Все было проще, когда ты была королевой, а я бандитом. Теперь — мы оба изгнанники, оказавшиеся так далеко от дома, что все ужасно запуталось. И мне бы хотелось вернуться в то время, когда я пытался попасть тебе гардой по голове и смеялся…
— Похоже на трусость, — буркнула Мэва.
Оступилась.
— Дай мне выпить, королева, — резко потребовал Гаскон, вырывая у нее мех. — И иди к благодарным солдатам, они ждут тебя и будут чествовать. А лучше — отправляйся и выспись. Завтра погода должна ухудшится, путь будет трудный.
И Мэва ушла, потому что не хотела навязываться. Песенка свирели жалила в спину.
В странно расстроенных чувствах Мэва наткнулась на Габора — он тоже предпочел оставаться в стороне и покуривал трубку. Едкий запах был не слишком приятен — особенно в морозной свежести, когда слышался еще резче.
— Что-то случилось, королева? — спросил он, глядя проницательными темными глазами.
Мэва узнала Габора достаточно, чтобы понять, что он мудр и не так прост, как поначалу кажется. Но позволять залезть в себе душу она не могла — как королева. Надевая корону, Мэва уже знала, что лишается многого, обретая целую страну, и дружеское участие не могла позволить многие годы.
— Тебя волнует этот паренек, Гаскон? — прищурился Габор. — Не спорь, королева, для нас все вы — по возрасту дети. И все-таки есть в нем такое… Темное — понимаешь? Вымерзшее. Однажды я встретил краснолюда, затерявшегося в метели и проплутавшего несколько дней. У него был такой же растерянный взгляд.
— Ты хочешь сказать, он не знает, куда идти? — задумалась Мэва. — Что ж… Что-то в этом есть. И что ты можешь посоветовать мне?
— Того парня, Мэва, мы — а был я с парой родичей, зимой в Махакаме в одиночку не ходят — напоили пивом, обогрели и проводили к ближайшей деревне, где ему начертили кривую карту. Страшно подумать, что было бы, если б на него никто не наткнулся… По весне часто находят таких. А мы его вывели, и он так по-детски радовался, когда очутился в тепле.
— Я не смогу вести того, кто грызет веревку, — сердито выдавила Мэва.
— Попробуй не связывать его, а дать руку, — сипло хохотнул Габор. — Просто дать руку — иногда этим можно уберечь от большого зла.
В задумчивости она обернулась туда, где тоскливо наигрывал Гаскон.
***
— Я в то время как раз… взвешивал, — неохотно вспомнил Гаскон. — Я понял, что не смогу уже предать, не смогу так поступить с тобой. Не с королевой, которая заключила меня в темницу и к которой я питал крайне мало теплых чувств, а с Мэвой. С Мэвой, которая со мной кинулась в объятия смерти, чтобы отвоевать жизни десятка солдат. Мы оба знаем, как это мало по сравнению с армией…
— Армия состоит из таких десяток. Из отдельных солдат.
Они поднимались по лестнице, увернулись от спешащих дворовых девок, раскланялись этажом выше с графиней и каким-то молоденьким, еще безусым рыцарем. В замке все пережидали порывистый ветер — когда он уляжется, превратит Ривию в прелестную заснеженную долину, по которой можно неспешно прогуливаться…
— Ты умеешь кататься на коньках? — вдруг загорелся Гаскон, кивнув в окно — в сторону Лок Эскалотт. — Озеро так хорошо замерзло, половина города там…
— Половина города не будет лицезреть грянувшуюся королеву, даже не упрашивай, — оборвала Мэва. — Гаскон, послушай, мне нужна помощь с праздником…
Она уверенно вела его в кабинет, на ходу размахивая рукой. Там ее уже ждало несколько бумаг от Совета, которые нужно было подписать до исхода дня, и Мэва чувствовала, что ничего не успевает. Забот прибавили и желанные гости — краснолюды.
Завидев завал на ее столе, Гаскон состроил печальное лицо.
— Что, бумаги тебя угнетают? — уточнила Мэва. — Как же имение Броссардов?..
— Да там управляющий хлопочет, — отмахнулся он. — Может, и ворует, собака, но крайне незаметно, как ни заеду — все в порядке. Несколько моих ребят встанут в охрану на ночь Йуле, — уже воодушевленно болтал он. — Укрепим стражу на воротах, нужно будет проследить за народными празднованиями, у некоторых горожан есть херовая традиция погромов. Нужно будет запустить солдат в Вязово…
Он с азартом водил пальцем по карте города, разложенной на столе, и делал пометки грифелем.
— Разумеется, за такое потребуется достойная плата! — закончил Гаскон, ухмыляясь.
Воображение Мэвы нарисовало, как больно падать на лед.
— Гаскон, нет, — мучительно скривилась она.
— Гаскон, да!
Возможно, Габор все-таки был прав. Иногда стоит протянуть руку.
========== 9. ==========
Комментарий к 9.
раз в год можно и проду написать!
я решила в очередной раз перепройти Тронбрейкер перед началом учебного года, потому что мне было грустно, а это одна из самых любимых, теплых и уютных игр (хотя и про войну, конечно), и вот мы здесь!
что тут происходит: таймлайн 5 лет спустя Тронбрейкера, параллельно Ведьмаку 3. из последнего можно узнать, что во время Третьей Северной Лирия и Ривия были завоеваны Нильфгаардом (по крайней мере, в одной из концовок, в другой, кажется, королевства тоже потеряли независимость, но стали частью другой северной страны), а также что Мэва все еще правит. я, конечно, люблю Мэву, но тут не стала делать ау и решила посмотреть, как бы она пережила этот момент, когда у нее и ее страны отняли свободу.
Гаскон - лучший мальчик, все еще носится на службе у королевы; диалоги, грусть и обнимашки прилагаются!
— Лорд Броссард!
Тишина в будто бы вымершем, опустевшем Лирийском замке успела извести его, поэтому Гаскон был рад даже престарелому камердинеру, низкому человечку с блестящей лысиной, выкатившемуся ему под ноги. В отличие от многих слуг, привычных к аристократическому блеску и душному запаху цветочной воды, он никогда не пугался вернувшегося с поля битвы и был неизменно любезен, в каком бы виде Гаскон ни приползал. Насмотрелся, видно, на Мэву, грохающую побитым окровавленным доспехом.