Но она и была глупая - умные, по крайней мере, не спят на волнорезах, оставляя свои тапки на милость чайкам. Да и саму себя - на милость первого прохожего. Гвен передернуло. Как ни крути, близость Гэйвена ее избаловала: Гвен привыкла чувствовать себя защищенной, перестала вздрагивать по каждому поводу, дергаться по пустякам. «К хорошему быстро привыкаешь», - подумала она автоматически и тут же поймала себя на этой мысли. Что же это было, хорошее? За эти сутки произошло так много, и столько раз уже ситуация перевернулась с ног на голову, что бедная Гвен совсем запуталась и зареклась давать какие бы то ни было нравственные оценки ситуации. «Хорошо или плохо - оно прошло», - сурово сказала она себе. - Теперь надо было привыкать обратно - бояться, следить за каждым шагом, ступать тихо и незаметно. Становиться прежней Гвендолин, замкнутой и осторожной...
Она вздохнула - эта перспектива, хоть и казалась логичной, не вызывала у нее в душе никакого позитивного отклика. Это все равно что лезть в тесную обувь после длинного прекрасного дня в ботинках по ноге. К вопросу о ботинках - стоило уже продвинуться.
Деревья бросали длинные синие тени на волнорез, и с каждой минутой становилось все прохладнее. Гвен поежилась, подняла свои тапки и с неохотой поплелась в сторону гостиницы. Через полчаса она вышла оттуда уже в кедах и с рюкзачком на плечах. Пока Гвен была в номере, ей вдруг пришло в голову, что давно уже хотелось пойти в магазин и купить себе мороженое. Если у нее сейчас есть оказия - вот пойдет и купит. Хватит уже сидеть и маяться. Никто ее не спасет. А к тетке идти не хотелось. Даже звонить ей у Гвен не было сил. Поэтому она решительно набросала Сесили сообщение о том, что сегодня не придет - даже не стала, вопреки обыкновению, придумывать оправдания и пытаться себя выгородить. Просто отчиталась по факту и приписала, что заглянет непременно завтра. Пусть себе тетка думает, что ей хочется. В конце концов, какое Гвен до этого дело? Если она не может контролировать не только мысли Сесили, но даже свои-то с трудом держит в узде, то и переживать нечего.
И Гвен зашагала по проселочной дороге. Через несколько футов она сняла кеды и начала с удовольствием пылить, специально по нескольку раз шаркая ступнями по мягкой желтоватой пыли. К черту все железяки. Сегодня Гвен хотелось пройтись босиком - и точка. И она решительно зашлепала по направлению к магазину, поднимая вокруг себя облачко пыли, напоминающее то, что возникает, когда чертишь мелом по асфальту - и мыслей у тебя больше, чем маленький драгоценный кусочек может себе позволить нарисовать.
Примерно через сорок минут Гвен уже стояла на пятачке перед магазином. Совсем и не страшно. Мимо усадьбы она прошла на цыпочках - словно кто-то там, за десятифутовым забором мог услышать ее поступь. Но попадаться Гвен страшно не хотелось, и она предпочла перестраховаться.
Прокравшись мимо резиденции Сесили незамеченной, Гвен двинулась дальше, и вот - она здесь. Место было, прямо скажем, не больно-то привлекательным. Пыльный крохотный лысый пустырь был заляпан какими-то подозрительными лиловыми пятнами. Солнце бросало на это подобие рыночной площади косой луч из развилки старой шелковицы - дерево, щедро обсыпанное черными ягодами, объясняло пятна. На углу - старая скамейка, под ней - разбитая бутылка, острием кверху. Окурки здесь кидались прямо на землю - никаких вам урн-контейнеров-горшков с песком. Здешний народ таких новомодностей не признавал, и Гвен с радостью подумала - как хорошо, что магазин стоит не на море - иначе бы все окурки летели в воду - а что может быть безобразнее и тоскливее, чем кромка воды, бьющая о берег эти сотни бело-оранжевых разбухших червей? Тут хоть можно подмести. Чем и занимался какой-то убогий возле неказистой лавчонки, притулившейся возле крохотного магазинчика. Это, наверное, винная лавка, - догадалась Гвен. Стало быть, тут... Тут охранник Роя закупается горячительным.
Гвен вспомнила про эпизод с рубашкой, и тут же проклятая краска начала заливать уши и щеки. Нет, это черт знает, что такое! Кончено, прошло, хватит.
Гвен решительно натянула кеды на пыльные, словно выпачканные в муке ноги, и зашагала в магазин. Вышла она оттуда с огромным ванильным рожком, что тут же начал капать от зноя еще не совсем погасшего дня - даже солнце еще не полностью спряталось за развилку шелковицы- и с пачкой тонких женских сигарет - здесь контроль возраста был значительно менее строгим, чем дома, продавец даже не удосужился спросить, сколько ей лет. Также она приобрела зажигалку - простую, синюю, безо всяких там стрижиков.