Как же Гвен туда не хотелось... Она вздохнула и покосилась на Ван Вестинга, чье лицо было сама решимость. Теперь он, пока не въедет в ворота, точно не остановится. Какой все же проклятый зануда! В такие моменты Гвен особенно было приятно осознавать, что эта непробиваемая в своем закоренелом упрямстве башка теперь принадлежит ей. Его волосы. Его плечи. Эти руки, так небрежно-уверенно сжимающие руль дурацкой тачки Сесили (почему-то весь салон тетка отделала черным с красными элементами, а руль был неожиданно бело-серебристым). Ладони были в два раза больше слабых лапок Гвен. И все же теперь у нее появилось такое право: протягивать руку, легко касаться - без опаски, что ее сейчас укусят. Разве что слегка зарычат, вот как сейчас... Его еще надо было приручать - но нить доверия уже связала их вместе.
Гвен откинулась на глубокую спинку сиденья. Возможно, и не стоило так на него давить про эту ночь. Если она начинала настаивать - он сопротивлялся до последнего. Если же отступала - чаще шел сам ей навстречу. Потому что независимо от условностей, чувства долга, ответственности друг за друга и всех этих местами только мешающих глупостей была бурная, как поток, карнальная связь. И она не меняла своей длины. Двигался кто-то из них двоих - и второй вынужден был подчиниться. Потому что, если начать упрямиться, разрыв будет настолько сильным, что от них обоих останутся лишь кровоточащие лохмотья. С этими мыслями Гвендолин Грамайл въезжала в ворота своего нового жилища.
Интермедия 1. Хозяйка
Ты говоришь, что небо - это стена, -
Я говорю, что небо - это окно.
Ты говоришь, что небо - это вода.
Ты говоришь, что ныряла и видела дно.
Может быть это и так,
Может быть ты права.
Но я видел своими глазами
Как тянется к небу трава
Ты говоришь, что нет любви
Есть только пряник и плеть
Я говорю, что цветы цветут
Потому что не верят в смерть
Ты говоришь, что не хочешь быть
Никому никогда рабой
Я говорю: значит будет рабом
Тот, кто будет с тобой
Может быть, я не прав
Может быть, ты права
Но я видел своими глазами
Как тянется к небу трава.
Стоит ли спорить с тобою всю ночь
И не спать до утра
Может быть, я не прав.
Может быть, ты права.
К чему эти споры - настанет день
И ты убедишься сама
Есть ли у неба дно, и зачем
Тянется к небу трава
Может быть я не прав.
Может быть ты права.
Но я видел своими глазами
Как тянется к небу трава
Nautilus Pompilius - Небо и трава
Сесили села наконец за стол - тут, в отличие от дома, она занимала председательское место. Гости были рассажены: так, чтобы всем было интересно, чтобы всем было вкусно. Она умела тасовать людей, как бывалый игрок для полноты картины сортирует по группам имеющиеся на руках карты. Рой на этот раз сидел между двумя пожилыми джентльменами - если можно их, конечно, так назвать, все равно вылезли-то из грязи. Один был владельцем того самого глупого частного клуба, где в начале августа сорвалась вечеринка. Сесили до сих пор смотрела на него, слегка прищурив глаза, словно с затаенной угрозой - надо же держать марку. Никто не смеет их обходить, никто не может осмелиться поставить в очередь Сесили Хальтенхейм, урожденную Ла Суссен. Всем, кто вознамерится это сделать, придется заплатить - рано или поздно, но в обязательном порядке.
Второй тип - что сидел между Роем и Эйрин, (которой по случаю ужина мать разрешила надеть новое «взрослое» платье: легкое, на тонких бретельках, с узкой юбкой, а не с обычными пушистыми оборочками в кукольном стиле) - был еще более важной шишкой. Он владел почти всей землей вокруг этого курортного города: от побережья до густых грабовых лесов, окольцевавших низину, поля и небольшие холмы позади последних полос домов, смотрящих на море. Его поддержкой стоило заручиться прежде всего. Если, как предполагала Сесили, она сможет забронировать серию концертов на будущий год в клубе, а в качестве спонсора выдвинуть землевладельца, то она, не особо задумываясь, выкупит этот дом, и в самом ближайшем будущем. Пусть себе Марк сидит в этой вонючей столице, со своими шлюхами и собачьими боями. Рой уедет в колледж (со своей молодой женой, естественно), дела на севере будут на мази, а она вполне сможет при этом раскладе жить на два дома. Финли надо отправить в закрытую школу - совсем от рук отбился... Заодно он там похудеет авось. Эйрин уже большая, да и вообще, ее можно перевести на домашнее обучение - она не Рой - милая и послушная, как воск в материнских умелых руках.