- Мама тебе не разрешит.
- А я не стану спрашивать. Нет, я просто запру дверь. Не будешь же ты ее ломать?
- Не будь столь уверена. Могу и сломать. Как и твою долбаную девственность. - Рой тронул ее шею, скользнул ладонью вниз, к ключице, зацепил пальцами одну из запутанных во время купания прядей волос и больно дернул. - Вопрос в том, насколько я буду к тебе нежен. Или не буду. Так что лучше умерь свой пыл.
- А я вообще тут не собираюсь оставаться. Вы портите весь вид. - презрительно ответила Гвен, не обращая внимание на боль. - Тут запахло падалью. Я уже ухожу - воцаряйся! И я тебя не боюсь - чтобы меня напугать, мало трепотни, дергания за косички и прокушенной губы. Как бы тебе тоже что-нибудь не прикусили, придурок. Веселись!
Гвен встала, помахала ручкой оторопевшей компании и, подхватив свое барахло, пошла к дому. Сердце колотилось как бешеное, но она была страшно собой горда. Пусть подонок знает, что она не лыком шита. Не стоит даже об этом думать. Досадно, конечно, что так неудачно открылось ее вранье про цикл и влюбленность, но на этом этапе Гвен было все равно. Она уже набрала такую скорость в полете, что ничто не могло ее остановить. И у нее был план, который нужно было выполнить. Сейчас ей это казалось жизненно важным. Если Рой все же припрется, ему придется взламывать дверь. И развлекать себя самому в пустой комнате.
В доме Гвен оделась, вытерла влажные волосы, зашла на кухню, где горничная укутывала столовый фарфор с готовыми блюдами в толстые полотенца, чтобы еда не остыла. Девушки переглянулись, улыбаясь друг другу. Гвен взяла себе бутылку воды и большое яблоко из плетеной корзинки, что стояла на одном из столов необъятной кухни.
- Мисс, если вы хотите поесть, я могу вам подать обед. - торопливо сказала горничная. - Я уже все подготовила к подаче на стол, но, поскольку никого нет, я решила всё это завернуть. Чтобы не остыло. Я сейчас ухожу: у меня с полудня до завтра - выходной, пойду домой в город. К родителям. Так что вы скажите, если хотите пообедать сейчас, пока я тут...
- Нет, благодарю. Я же совсем недавно позавтракала. Хочешь, пойдем вместе? - предложила Гвен. - Я тоже иду пройтись... Только вот положу кое-какие вещи. И вот еще что. Давай я тебе дам мазь для лица, хочешь? Мне уже не нужна. А она быстро лечит...
- Спасибо, мисс. Я буду вам очень признательна. - улыбнулась горничная.
- Тогда сейчас схожу за ней и принесу тебе. Жду тебя на террасе.
Гвен сбегала в комнату, взяла забытый там телефон, выложила ракушки и камни в чемодан, попробовала еще раз набрать матери. Ничего. Просто никто не подходит. В голове мелькнуло безжалостным, как бритва по незащищенной плоти, видением крыло самолета на взлёте. Гвен сунула телефон в карман и, взяв обещанный тюбик, выскользнула из комнаты.
Они вдвоём пошли по пыльной дороге, жмурясь от солнца и болтая. Без формы горничная - ее звали Лея - казалась почти такой же девчонкой, как Гвен. У них было всего два года разницы. Лея, как оказалось, зарабатывала себе на съем комнаты в городе, куда осенью ехала учиться на преподавателя младших классов в довольно крупном хорошем колледже. Лея была очень взволнована: она получила стипендию от округа, и это давало ей очень хороший шанс вырваться из привычного окружения и заодно помочь семье и брату-инвалиду, что жил на домашнем обучении с пожилыми уже родителями. Слушая это, Гвен вдруг поняла, что завидует этой девушке, перед которой открывалась вся жизнь - порой простым людям живется легче, чем таким, как сама Гвен. Никто не очерчивает рамки, статус, не налагает никаких обязанностей, сердцу никто не приказывает - все в твоих руках. В определенном смысле, Лея была куда свободнее Гвен, она была вся в предвкушении полета, что уже холодил ее расправленные крылья: еще неделя - и мир перед ней. А Гвен предстояло вернуться в прежнюю клетку. Или запереть себя в новую, еще более тесную. Она подумала, не о Лее ли говорил Гэйвен как-то, обдумывая альтернативный вариант ночевки. Да, с Леей он был бы счастливее... Невеликое она приобретение, по совести сказать. Только горечь и неприятности - а теперь еще и разлука, с этой точки дня все более кажущаяся неизбежной...
Они расстались на развилке: Гвен пошла дальше, к конюшням, а Лея свернула в сторону города. Гвен подумалось, что не зацикливайся она на своих страхах и переживаниях, эту дружбу можно было бы начать гораздо раньше. И ее пребывание здесь стало бы куда приятнее.
За час она обернулась, дойдя до леска, где когда-то упала. Там она собрала несколько уже начавших желтеть листьев клена, перо сойки и несколько барвинков с поля, где она тогда скакала как бешеная. На дюну Гвен не пошла: слишком далеко, ноги уже начинало ломить от быстрой ходьбы и пройденных миль. Она углубилась в лес, где нашла большой пень, поросший кислицей, и собрала несколько похожих на бабочек-однодневок, цветков. Потом повернула в сторону пятачка с магазинами. Неспешно добралась и туда. В коллекцию добавились веточка с сердцевидными листьями шелковицы и ее собственная бумажка от мороженого, которую она тогда уронила под скамейку. Еще она нашла там оборванный билетик концерта на дискотеке, где побывала с Гарри. Поразмыслив, Гвен не стала его брать. Включать этот эпизод в свою книгу воспоминаний ей не хотелось. Она залезла в разбитую кабинку самолета, оторвала от оборванной обивки кресла кусочек черной кожи, спрятала и его к своей коллекции бесценных сокровищ.