- Что ты мелешь?
- Ты ее не уберег. Или почти не уберег. Это задело, как это говорят, твою мужскую гордость - и теперь ты себя жалеешь.
- Ты с ума сошла, старая ведьма? Ее могли покалечить, убить, бросить там, в лесу...
- Так какого же хрена ты не с ней? После всего этого ты бросил ее одну, шугаться в тишине, минуту за минутой, дергаться от каждого шороха? Каков молодец! Все вы, мужики, одинаковые. И ты, и он вот, - она кивнула на Веника, - гоняетесь за призраками, прячетесь, как пацаны, от жути одиночества, где придется: за бутылкой, за кулаком, за женской юбкой. И вам в голову не приходит, что не в юбке дело. А в голове. Тебе теперь надо спасать твою девочку не от этого вот убогого. Уже спас. Теперь тебе надо гонять тараканов, что в ее же голове и сидят - вся боль всегда зависает там, в памяти. И не тяни. Это - как зараза - расползается мгновенно. Промедлишь - потеряешь ее. Спрячется в себя и никому больше не поверит. Или, напротив, пойдет по рукам - и так бывает... Оставь бутылку, тебе нужнее.
Динго, огорошенный такой отповедью, не нашел ничего, что бы он мог еще сказать. Старуха взяла Веника за руку и повела его к магазину. Идиот теребил ее за плечо и радостно гудел. Динго подхватил свой жбан с вином в одну руку, ром - в другую и пошел к дороге, что виднелась из-за леса.
Солнце начинало клониться к закату. Хмельная голова Динго прокручивала, как пластинку, старухины фразы, образы Гвеннол, распухшее, улыбающееся лицо Веника... Он допил ром и хватил бутылку о сухое дерево. Стекляшка разлетелась вдребезги. Один осколок отлетел и поцарапал Ван Вестингу руку. Динго вытер кровь о штаны, закурил - в кармане почему-то осталась только одна пачка, чтоб ее... Кусты цепляли его за волосы, задевали ожог на лице. Дьявол, что за выходной - просто сказка...
Он открыл вино и, игнорируя собственные мысли о том, что от такой смеси точно потом станет плохо, пригубил и его. Пойло стало колом в горле... «Любовь. Чтобы сделать вино, нужна любовь», - вспомнил он. Динго поперхнулся, сплюнул кислятину на землю, вышел из леса и, пошатываясь, побрел по дороге.
Солнце садилось. Все небо словно охватило пожаром - страшной смесью малинового, алого, розово-сизого и оранжевого. Закат причудливо отражался в блестящих, словно натертых воском, листьях магнолий, растущих неподалеку от гостиницы. Вот уже близко.
Динго тащился так медленно, что закат успел перетечь из малинового в чисто алый, потом в оранжевый. Да, его персональный рыжий ад. Ад снаружи, ад в голове. А в гостинице - Гвендолин... Боже, может лучше сразу в пекло? Похоже, преисподняя настигает его и тут...
Вот и вход в треклятую гостинцу. Закат отражался в вымытых начисто дверях, рдел пламенем в двойном зазеркалье. Не доходя до дверей, Динго дрожащими руками вытащил сигарету, закурил.
«Не буду слушать никаких шлюх. Мне надоело спасать. От себя бы спастись. Пойду и завалюсь спать. Если дьявол - мужчина, он все же ниспошлет сон моей разрывающейся голове.»
Динго затушил окурок в горшке с чахлыми цветами, нащупал в кармане ключ от номера и двинулся ко входу, споткнувшись о ворсистый коврик с надписью: «Мы вам рады!». Двери мерзко, надсадно заскрипев, открылись. Прямо перед ним, на углу дивана, виднелась тонкая фигурка в белой майке с пылающим ореолом блестящих пушистых волос. Она обернулась, и вся решимость Ван Вестинга ушла куда-то, растаяла в догорающем закате. Девочка смотрела на него, испуганно и виновато. За его спиной, открываясь и закрываясь, чавкала беззубой пастью дверь.
Динго шагнул вперёд.
- Гвеннол?
8. Гвен
I wonʼt be
Your soft one
I wonʼt be encircled
You might become
Something I need
And you must not
Must not
Get closer
Should I go away
With the dust of your heart
In my mouth
Donʼt show me your weakness
I canʼt rely on you
To know my soul
Donʼt show me your weakness
I might become
Something you need
Something you need
Something you need
To destroy
THC - Need to destroy
- Гвеннол?
Гвен, так и не попав ногами в кеды, привстала с дивана. За спиной Динго надоедливо шлепала дверь, ловящая движения. Ван Вестинг сделал один шаг вперёд, остановился и продолжал молча смотреть на нее, прищурившись и не моргая. Солнце, бросив последний пронзительный луч в стекло двери, умерло у него за спиной. Гвендолин откашлялась - в горле внезапно пересохло. После всех этих терзаний, сомнений, восстановления цепи событий по капле, всей ее решимости попросить о помощи, решимости о помощи не просить - она не знала, что сказать.
- Добрый вечер.
Как ей его называть, она тоже не знала. Лицо Динго перекосила странная усмешка.
- И ты просидела тут незнамо сколько для того, чтобы сказать мне: «Добрый вечер»? Хотя это утверждение весьма спорно. Да, весьма...