Дверь раскрылась. Динго, уже без бутылки, тихо вышел на улицу.
- Прости меня. День был чертовски паршивый, черти б его взяли. Но и у тебя тоже, я все помню. Мне не стоило... В общем, мне жаль. Что ты хотела мне сказать?
- Не могу припомнить, право.
- Ну, хватит ломать из себя дурочку. На это у меня точно нет сил. Не хочешь говорить - я ухожу спать.
- И идите себе. Вы пьяны. Подозреваю, вам лучше проспаться...
- Да, я пьян, но когда это мешало разговаривать? Выкладывай уже.
В Гвен боролись два чувства. С одной стороны, не стоило идти на уступки и смиряться с неприкрытым хамством и издевками. С другой стороны, - факт остается фактом - на улице было совсем темно, а идти в номер она боялась. Теперь, в темноте, - боялась еще больше.
Динго щёлкнул зажигалкой и закурил. По небу поплыло седое облачко табачного дыма.
- А можно мне сигарету?
- Можно тебе - что? Час от часу не легче! Ты головой, случайно, об корень не ударялась при падении? Какую еще тебе сигарету?
- Обыкновенную. Одну из тех, что у вас в пачке.
- Нет, нельзя. Птенчики, вроде тебя, вообще не должны знать, куда это вставляют.
- Пожалуйста. Я боюсь.
Гвен опустила голову, и тут плотину прорвало. Слезы покатились сами собой, затекая в нос, капая на голые коленки. Она вцепилась руками в края горшка, так что ладоням стало больно, силясь остановить этот слезливый поток, но, чем больше она старалась, тем сильнее лили проклятые слезы.
Гвен краем глаза заметила, как Динго в изумлении уставился на нее. Потом он щелчком отстрелил докуренную до половины сигарету, подошел почти вплотную, опустился на одно колено и неуклюже прижал ее к себе. Гвен замерла.
- Ну, это уже совсем никуда. Ты решила стать фонтаном для местного украшения? Ты прекрасно смотришься на этом горшке, куда лучше, чем сопливые цветочки. Я дам тебе сигарету, только не плачь. Но ты скажешь сейчас же, чего именно ты боишься.
Гвен уткнулась мокрым носом в его белую рубашку. Обнимать его за плечи она опасалась - это был слишком интимный жест. Поэтому одной рукой она еще крепче вцепилась в горшок, а другую с трудом протащила между своим телом и грудью Динго, чтобы вытереть хлюпающий нос тыльной стороной ладони. Потом робко положила Динго ладонь на грудь. Он вздрогнул. Возможно, - если только он не вздрагивает от отвращения - она ему не совсем противна...
- Ты что-то говорила о том, что боишься? Чего ты боишься? - сказал он негромко ей прямо в ухо.
У Гвен от ощущения чужого шепота на ухо мурашки пошли по всей коже, включая шею и скулы. Она чего-то боялась? Когда? Об этом она уже успела позабыть.
- Теперь я вижу: да, боишься.
Динго легко провел пальцем по ее щеке, там, где на внезапно вспыхнувшей пожаром коже видны были мурашки.
- Нет, так дело не пойдет. Это неправильно. Неправильный разговор у нас с тобой выходит, - сказал он и слегка отстранился. Гвен разочарованно выдохнула.
- Итак, начнём сначала. Вернемся к первоначальному договору. Я даю тебе сигарету, а ты не плачешь, а рассказываешь, что стряслось на этот раз и чего ты боишься. Иначе я клянусь, что сейчас позвоню твоей тетке, и пусть она приезжает и забирает тебя - поить ромашкой и умасливать, под боком у Роя.
Гвен вскинула на него обиженные глаза.
- Ладно-ладно, шучу. По крайней мере, пытаюсь. У меня сегодня как-то притупилось чувство юмора, знаешь ли... Вот тебе сигарета, вот зажигалка. Теперь рассказывай.
Он поднялся с колен. Гвен, баловавшаяся сигаретами пару раз в жизни с подружками в школе, нерешительно прикурила, вдохнула крепчайший табак, закашлялась - на глаза, уже начавшие подсыхать, вновь навернулись слезы. Она шмыгнула носом. Динго криво усмехнулся и забрал у нее зажигалку. Закурил сам.
- И?
- Ну да. Дело вот в чем. Я сегодня, когда проснулась, обнаружила некоторые свои вещи в комнате передвинутыми. Ну, не на тех местах, что оставила утром. Я совершенно точно помню, где я их видела утром, а к вечеру они оказались совсем не там.
- Ну и что? Может, горничная убиралась?
- Нет, горничная приходит по четвергам. Потом, ее присутствие легко можно заметить - она наводит порядок в ванной, перестилает постель и всё такое. А тут ничего - только вещи. Я еще подумала: а вы, когда... ну, когда вы меня принесли сегодня, ничего не переставляли?
- Я положил твои шмотки - те, что забрал из усадьбы - тебе на кресло. А еще - ключ и телефон на тумбочку. Дальше я не заходил. Кстати, я забыл у Сесили в комнате твои тапки, уж извини. Сама потом заберешь.
- Это ничего, спасибо. И за лифчик, кстати, тоже...
Тут Гвен опять побагровела и спешно затянулась сигаретой.