И странная соседка зашлась скрипучим смехом, перешедшим в дикий приступ жесточайшего кашля, бульканья и свиста. Придя в себя, она опять с интересом взглянула на Гвен, которая чаще, чем надо, с вежливо-глуповатым видом моргала ресницами, в душе проклиная болтливую старуху, которая, по-видимому, уже лишила ее завтрака. Ее учили, что старших перебивать нельзя - а бабуле на вид было лет сто. Гвен выдал желудок, который начал предательски урчать.
Ее собеседница засмеялась.
- Иди уже есть, милочка. Как тебя, кстати, зовут? Я Линн, будем знакомы. Я тут еще побуду какое-то время, так что, наверное, свидимся... Очень приятно и интересно было с тобой поболтать, с удовольствием это повторю как-нибудь.
- А я Гвен. Очень приятно.
- Гвен? Красивое имя. Это сокращение от Гвендолин или от Гвеннол? Очень интересно. Ну, иди уже, а то сейчас почти девять. Увидимся.
И старуха, кинув на Гвен загадочный взгляд, скрылась за своей дверью.
Гвен с облегчением прошлепала к себе в комнату, предварительно с порога балкона внимательно оглядев ее. Никаких изменений. Гвен выдохнула - и побежала в ванную, на ходу стягивая грязные тряпки.
Приняв пятиминутный душ, Гвендолин, охая от опять разболевшегося бока, полезла в гардероб за брюками - вещи она, конечно, забыла снести в стирку, и теперь оставались либо джинсы, одиноко болтающиеся на вешалке, либо надо было надевать что-то грязное, либо - о, ужас! - платье. Платье висело на крючке у двери, в чехле, - в куций гостиничный шкаф оно не влезало по длине.
Гвен с детства не носила платья, после того, как в школе один мальчишка из параллельного класса - кудрявый, рыжеволосый, как она сама, но с темными глазами, он ей даже нравился, помнится, - задрал ей палкой юбку на перемене, в самом центре площадки, куда их выпускали гулять в хорошую погоду. Там собралась вся школа - порядка трехсот детей. И все они, казалось, заметили ее позор, уставились на нее - Гвен до сих пор помнит это ощущение сотен смотрящих на нее с издевкой глаз - и грянули в хохоте. Гвендолин зажала руками уши и рванула к зданию школы, но споткнулась и разбила коленку о бордюр, что отгораживал засыпанную кедровой, сладко пахнущей стружкой игровую площадку от асфальта. Народ за спиной, включая ее обидчика, грянул новой волной смеха. Она не хотела плакать из гордости и нежелания показывать своему противнику, что он добился-таки своей цели и унизил ее - но злые слезы все равно, как всегда, сами лезли на глаза. Тут ее мучения неожиданно окончились - подоспел брат. Он гонял с друзьями мяч на лужайке неподалеку, старательно держась подальше от сестры-близнеца - Дерек был тогда уже в последнем классе младшей школы, и ему полагалась привилегия не находиться постоянно на игровой площадке. Подняв плачущую Гвен с земли, он обернулся на рыжеволосого шутника и прошипел: «Тронешь ее еще раз - пожалеешь, что на свет родился, ты...» - и ввернул такое словечко, за которое его на два дня наказала директор, как раз подошедшая к месту происшествия. Дерека дома родители даже похвалили. А Гвен с тех пор ходила в школу только в штанах, а в жаркие майские дни - в шортах.
Гвендолин начала натягивать джинсы на еще влажные после душа ноги, как вдруг поняла: они на нее не лезут. Ну совсем. Когда это она успела так разжиреть? Казалось бы, наоборот, второй день ничего не ест, а молния джинсов никак не желала сходиться на животе, шов проймы безжалостно врезался в пах - ну, беда! Гвен втянула живот так, что у нее возникло ощущение, что он прилип к позвоночнику изнутри, и еще раз рванула застежку со всей силой. Молния, естественно, обиделась на такой маневр и оторвалась, а тонкая ткань летних джинсов треснула по шву, разойдясь до самой промежности. Гвен охнула и со злостью бросила об пол оставшийся у нее в руках бегунок. Потом медленно стянула с себя злополучные штаны, швырнув их об стену, - чтобы им провалиться в преисподнюю! - и с тоской взглянула на оставшийся выходной наряд.
Платье ей подарила Сесили, которая купила его на следующий день после прилета Гвен на море. Они специально за ним ездили в город. Предполагался званый вечер - эксклюзивная вечеринка после концерта Роя в дорогом частном клубе. Туда Сесили хотела взять и ее. Упираться было бессмысленно и неприлично. Тогда Гвен еще не до конца раскусила Роя. Сейчас бы она точно сражалась до последнего, лишь бы с ним не идти: спрыгнула бы со шкафа, чтобы сломать ногу - но только не его компания. Особенно в этом облаченье!